По себе судя, Эвелин знала, насколько опасно удерживать готовую вырваться ярость. Насколько неудержим потом взрыв, и какие последствия несет. Её злоба, раздражение, бессилие - когда альбинос лежала в постели, не в силах пошевелиться, и лишь спасаясь мыслями о выжившей семье – ярость, точащая зубы, все это было с нею и в ней. Ожидая своего часа. Брюстер и Фрост не опасались вызвать её гнев, но вряд ли знали, на что способна Гейша. Особенно Гейша, на помощь которой пришел Хан. Джон и она удовлетворят свою ярость: Глав Организации  вычеркнули из списка живых в день, когда прозвучал приказ о покушении.
Но прежде чем отправляться в путь, необходимо было проделать несколько важных вещей, и  в первую очередь немного успокоить мистера Ллойда. Не заостряя внимания на его последней фразе: остановить Хана теперь было невозможно. Оставалось лишь сдерживать его ярость в узде до определенного момента.
-Мистер Медичи действительно хороший советник, - согласилась Эва, глядя на приближающегося к ним Змея. Плавная походка мужчины, вместе с невозмутимым выражением лица наводили на сравнение с прогуливающимся рантье. Разве что почтенные господа обычно не двигаются настолько расслабленно, и не замечают столько деталей, окидывая пейзаж скучающим взглядом пресыщенного сельским отдыхом аристократа.  – А тебе, Джон, кажется никто не сможет отказать в выполнении просьбы. Без, - альбинос улыбнулась, - лишних препирательств и слов.  Особенно когда ты просишь.
Охранники замерли в десятке метров от них, предоставив бритоголовому мужчине  самостоятельно пройти оставшиеся метры. Внимательные синие глаза скользнули по лицу Эвелин, замерли на черных глазах Ллойда. Змей едва заметно склонил голову.
- Предлагаю решить все дела в доме. - Эвелин зябко повела плечами; не стоило наверное спать на холодной земле, но в тот момент она не думала о такой мелочи. Ступая по склону первой, светлокожая не прервала рассуждений вслух, тем более оба мужчины следовали за ней. – В любом случае хороший ужин не помешает. Время и дату господам Руководителям я уже назначила. В любом случае, Джон, ты ведь не собираешься разбираться уже сейчас?
-Ты тратишь наше время, Эва, - после короткой паузы веско произнес мужчина. Джон Ллойд остановился, и ушедшей на несколько шагов вперед Эвелин пришлось вернуться.
Джанфранко, следующий чуть позади и слева от Правителя, подумал что своим прогнозом Эвелин попала в самую точку. Судя по выражению лица, глаз и  плотно сжатым губам, мистер Ллойд намеревался начать разбираться незамедлительно. Окинув дышащую гневом фигуру мужчины настороженным взглядом, и убедившись, что её слова воспринимаются буквально, Эвелин тяжело вздохнула, шагнула ближе, становясь напротив. Охранники  в нескольких шагах от них напряженно замерли.
-Не знаю и не хочу знать, что они передали тебе, Джон Ллойд, - начала женщина, - но они угрожали моим людям, подняли руку на мою семью, пытались убить моих детей. Знаешь что для меня передал мистер Брюстер? О, я слишком хорошо помню эти слова, и улыбку его посланца! «Ты не можешь защитить свою семью, Эва!». Теперь ты всерьез полагаешь, что я укажу тебе время и место, и  встану в стороне, спокойно ожидая финала? Похоже, - альбинос пытливо вгляделась  в суровое лицо Правителя, - ты именно так все и представляешь. Хорошо. Я понимаю твое желание завершить дело, и разделяю его. Но один ты никуда не отправишься. Я сказала.
-Эва? – Мягко вторгся в монолог альбиноса успокаивающий голос Змея.  – Спокойнее.
-Ты никуда не полетишь. – Спокойно, но так что каждое слово звучало как отчеканенное, проговорил Джон Ллойд.  – Выполнишь мою просьбу. Остальное мне.
-Нет, Джон Ллойд. - Эвелин шагнула еще ближе, оказываясь в шаге от него. Огромная фигура нависала над нею, и те, кто видел Чемпиона на Арене, кто знал как опасен Хан, бежали бы со всех ног прочь, не решаясь обернуться. Эвелин подняла голову, с вызовом встречая взгляд Ллойда. – Ты хороший боец и действуешь как привык. Но поверь мне, нельзя прилететь на планету, и отправиться в одиночку. Знаю, ты должен все сделать сам, но без меня тебе не добраться до Фроста и Брюстера. Брюстер знает, что я прибуду, он ждет этого. Но он не ожидает, что вместе со своими людьми я приведу Хана. Существуют традиции, которые именно теперь и именно я не могу нарушать! Видишь ли, у нас все несколько по другому, но одно  я тебе  могу обещать совершенно точно: ты убьешь их. Всех. Одного за другим. Идешь ты – иду и я. Это не обсуждается! – Достаточно резко добавила Эвелин, видя что оба мужчины готовы возразить. – В конце концов, Джон, - Эва вздернула подбородок, выпрямляя спину и неотрывно глядя в глаза мужчине, -  мой мир – мои правила!
Тоскливая, опасная пауза, за которую Джанфранко успел подумать, как будет лучше убрать альбиноса от источника опасности, то есть Ллойда, вздумай тот стереть дерзкую женщину в крошку, внезапно разрядилась тонкой, полной горечи усмешкой Правителя.
-Хорошо. – Проговорил мужчина, глядя сверху вниз на полную решимости женщину. – Согласен.
-Тогда все в дом! – Переведя дух, кивнула светлокожая. – Твоя повязка, Джон, - Эвелин критично осмотрела шарф, скрывающий шею Ллойда, - её стоит сменить. Мне придется сделать несколько распоряжений, на случай, если со мной что-либо случится… Что вы оба на меня так смотрите?  - Осеклась женщина, меряя взглядом обоих. О смысле выражения синих и черных глаз она не задумывалась. – Всегда просчитывай несколько исходов битвы, - пожала плечами Эва, -  думаю, следует  тебе кое что пояснить, Джон… Франко, еще мне понадобится…
-Уже в пути, - Джанфранко не требовалось ждать завершения фразы; не зря мужчина избежал стольких опасностей, имея привычку мыслить на несколько ходов вперед. – Спиди Гонзалес будет ждать нас на месте.
-Змей! – Эвелин не удержалась от удивленного возгласа. – Ты мои мысли читаешь?! Если ты еще скажешь, что свяжешься сейчас с нашими представителями…
-Прибудут к вечеру. У нас, - Медичи сделал знак охране, мужчины в темных костюмах растворились в зелени, - приблизительно четыре-пять часов в запасе. Я связался с ними еще с Бетельгейзе, - сообщил консильери, - предположил, что ты захочешь их видеть.
Светлокожая без слов стиснула руку мужчины: Змей стоил десятка помощников, и доверие, которое ему оказывала женщина, с лихвой окупалось сторицей.
-По крайней мере, ужин пройдет без спешки, - усмехнулся Медичи, кивком указывая на поджидающего у входа в дом дворецкого. – Чувствуйте себя свободно, мистер Ллойд. Мой дом  к вашим услугам.

Следующие часы пролетели почти незаметно. Ужин оказался выше всяких похвал, выдержанное вино порадовало тонким букетом. Змей как всегда держался свободно, с достоинством и тактом, поддерживая за столом непринужденную беседу. Впервые за многие недели, Джон Ллойд почувствовал как немного отступает напряжение. Говорили на разные темы. Эвелин проявила себя мастером дипломатии и распорядителем беседы: не касаясь предстоящего дела, женщина сумела провести беседу так, что ни Джанфранко, ни Джон не чувствовали себя скованно и неуютно. Ллойду было непривычным видеть Эву в подобной обстановке, а её способность заинтересовать собеседника даже незнакомыми темами – говорили в частности о драгоценных камнях (Как же без этого?), сравнительных графиках экономического подъема в некоторых областях агротехнологий и сравнивали достоинства нескольких систем руководства – показала женщину с еще одной, не знакомой Джону стороны. Он сделал правильный выбор, теперь он не сомневался. Кроме того…Кроме того светлокожая привносила в любую обстановку некую уверенность, теплоту. Джон поймал себя на мысли, что рядом с нею и Змей и он сам чувствуют себя…комфортно. Точно рядом родной, близкий человек. И это тоже было непривычно. Странно и пугающе одновременно.
По крайней мере для него.
При подаче виной карты к мясу, консильери запретил Эвелин пить вино, ограничившись многозначительным взглядом; настроении светлокожей сменилось на раздраженно-мрачное, но возражать своему доверенному помощнику женщина не стала. Змей перехватил нить беседы, а кончик ножа беловолосой принялся рисовать узоры на салфетке, не замечая взглядов консильери и Ллойда. Мыслями светлокожая перенеслась в одной ей ведомые миры.
  После ужина, простившись с сославшимся на подготовку к встрече Джанфранко, женщина повела Правителя в вотчину Вагнера, по пути завернув на кухню. Господин Ленфорт, благообразный, крупный  шеф-повар в белоснежном колпаке и улыбке, прячущейся в глазах, был польщен похвалами Эвелин, вознесенных ужину.
-Сеньор Медичи будет недоволен, но я знаю, вы любите такие деликатесы.
На прозрачном блюдечке, протягиваемом ей, Эва увидела небольшой, размером со сливу, коричневый шарик, посыпанный кокосовой стружкой.
-Le chocolat tendre dans la faute, avec la farce de cognac et les noix, - улыбнулся Ленфорт, подавая Эвелин крошечную вилочку. -Нежный шоколад в вине, с коньячной начинкой и орехами.
-Не вздумай Змею пожаловаться! – Предупредила Эвелин, бросив быстрый взгляд на Ллойда, и взмахом вилочки рассекая шарик на две части. – Мне половина и тебе половина. Попробуй, мистер Ленфорт настоящий чародей!
Простившись с чародеем ножа и вилки, Эвелин продолжила путь в лазарет. Правитель молчал. Кто готовит ему пищу Ллойд не знал, его это как то не интересовало, тогда как Эвелин, похоже, успела узнать всех живущих в доме Змея, от щефа, до последней горничной. Еще один кусочек мозаики к образу женщины лег в сторону.
Как правило, доктор Вагнер находился в лазарете почти безвылазно, но сегодня удача улыбнулась беловолосой, и в светлом, заставленном аппаратурой помещении не оказалось ни души. За перевязку Эва принялась лично. Джон позволил усадить себя на стул, следя за движениями светлокожей. Сидя, он был много выше субтильной Эвелин, опустившей стул до предела и все равно не достающей до шеи мужчины так, как того требовали удобства и её собственное представление о наложении повязок. Наконец Эвелин нашла решение, контейнер с аппаратурой, стоящий у одной из стен, был подвинут к столу, с перевязочным материалом.   Вспрыгнув на него, женщина оказалась на нужном уровне. Холодные пальцы коснулись края повязки, заставив Ллойда напрячься. Эвелин не замечала – или старалась не  замечать - его взглядов, сосредоточившись на перевязке. Руки светлокожей прикасались уверенно и осторожно, не причиняя лишних неудобств, ни дрожью, ни неуверенным прикосновением не выдав её: не смотря на обстановку и причину, сведшую их вместе, Эвелин держала себя под контролем, не позволяя чувствам взять верх. Хотя, будучи откровенной с собой, при других обстоятельствах она бы давно отбросила в сторону сдержанность, слишком живыми оказывались всякий раз воспоминания, и пробуждаемые ощущения.
Джон молчал, оставив мысли невысказанными.

-Эвангелина?
Змей выглядел обеспокоенным: внутренние дела организации не предусматривали присутствия посторонних, каковым Джона Ллойда можно было назвать по всем традициям и канонам, но не по мнению светлокожей. Альбинос желала показать внутренность новой организации; видимо для неё это было важным, чтобы Правитель видел устрой.
-Не беспокойся, Джон,  - Эвелин улыбнулась мужчине, - сейчас ты личный гость. Поверь мне, на твоем статусе не будут заострять внимания.
В представлении и по опыту Правителя Ллойда, его собственные переговоры  с советниками и министрами проходили в атмосфере сдержанности и опасения, окружающих фигуру Правителя незримым ореолом. Материал и цели четко формировались, советники говорили лишь по существу, и никто, никогда не позволял себе нечто большее, чем иерархическое распределение мест в совете. Правитель являлся последней ступенью власти, и к ней относились с уважением и страхом, без лишних, ненужных дополнений.
Здесь же все обстояло совершенно по другому. Начать хотя бы с зала. Правитель принимал советников в зале переговоров или собственном кабинете, где ничто не отвлекало, не создавало ненужных ассоциаций. Четкость, простор, свет – ничего лишнего.
Зал, в котором должна была пройти встреча Эвелин и помощников, оказался просторным, полутемным, и больше всего напоминал строгую комнату отдыхе, чем место, где выносятся важные решения.
[реклама вместо картинки]
Люди, начавшие прибывать вечером, отличались сдержанностью, холодными взглядами и безукоризненными манерами. Почти все приветствовали Эвелин, поднося её руку к губам, и обмениваясь кивками или рукопожатием с  Джанфранко. 
-Уильям Моретти, - Медичи указал на невысокого, сухопарого джентльмена, целующего Эвелин  в щеку и обменивающегося с альбиносом парой фраз, - руководитель восточного сектора.
-Томас Эболи , - светлокожая протянула руку другому мужчине, коснувшегося кисти губами и так же как Моретти целующий женщину в щеку. – Рада видеть в добром здравии. Мелиссе понравилась брошь? Превосходно! Как дети, все в порядке? Ваше предложение по поводу…
-Джек Макгерн, - Змей указал на худощавого, затянутого в черный сюртук мужчину, - очень опасный тип, руководитель северного сектора, непревзойденный мастер дипломатии и интриг. Ценное приобретение. Эвелин поддерживает с ним самые теплые отношения. Как и с его женой.
Правитель смотрел и слушал: его приветствовали  сдержанными поклонами, как и предрекала Эва, не акцентируя внимания на его статусе. Здесь все были равны и собрались ради одного дела.
-Похоже, Эвелин знает большую часть из них, - поделился мыслью Джон..
-Верно подмечено, господин Ллойд, - улыбнулся Змей, - Эвангелина знает их всех, знает каждого члена их семей по имени, что любят, чего не переносят. Помнит все имена, вплоть до имен последних помощников. Она поразительная женщина. Без преувеличения. Её уважают и любят. Руководитель должен быть смелым, хладнокровным, хитрым и жестоким в одно и то же время; должен уметь быстро соображать и еще быстрее пускать в ход руки и мысль, если обстоятельства того потребуют. Должен уметь молчать и слушать, и, если уж он вмешается в разговор, то его слово – последнее.  Эвелин, мистер Ллойд, уже не просто часть системы. Она сама и есть новая система. Она показывает свое доверие, и рядом с ней ты сам становишься похожим на неё. Словно не можешь иначе…У вас странное ощущение, не правда ли? Вы ищете подходящее описание, так словно знаете слово, но не можете ухватить его.
Синие глаза Змея сверкнули в полутьме, встречая настороженный взгляд Джона Ллойда. Консильери действительно видел не только суть, но и скрытое. Эвелин и собравшиеся помощники неторопливо обсуждали свои дела: со стороны казалось…казалось…
-Семья. – Шепнул Медичи. – Это слово «семья»…

Джон Энтони Ллойд не мог уснуть. Непривычная постель, тишина, свежий воздух, вплывающий в распахнутые окна, шелест воды, точащей берег. Обостренного слуха коснулся какой то посторонний шум. Прислушавшись, мужчина поднялся на ноги, накидывая на плечи темную рубашку. Шум раздавался из дальнего крыла дома. Охрана у двери двинулась было вслед за Правителем, но повинуясь повелительному жесту, вскоре отстала. Охранники Джанфранко на глаза не попадались, но у мужчины ни разу не возникло сомнения, что те находятся поблизости. Впрочем, никому бы и в голову не пришло задерживать его.
Пройдя темными переходами, и ориентируясь на становящийся все более четким звук, Джон достиг широкой каменной лестницы, ведущей на галерею. Ступив в густую тень у колонны, мужчина замер, осматривая место.
[реклама вместо картинки]
Квадратный зал тонул в полутьме. Освещение давали неяркие светильники, впаянные через равнее промежутки прямо в стену. Середину зала освещал свет луны, льющийся в прорезанное в крыше отверстие, забранное стеклом. На гладких плитах пола кружили две фигуры. Одна, высокая, подтянутая, гибкая и быстрая, скользила  вокруг второй, нанося удары. В руках обе сжимали деревянные мечи, вторая фигура несла на себе защиту в виде плотных, квадратных доспешных пластин, закрывающих торс, руки до кисти и ноги почти до лодыжек. Гулкие удары, привлекшие  внимание Джона в отведенной для него комнате, были голосом оружия. Кто-то тренировался, видимо избегая лишних взглядов. Ллойд прислушался.
-Плохо! – Оружие свистнуло в воздухе, описывая дугу. Фигурка в доспехах отпрыгнула, уходя от града сыплющихся на неё ударов. Звон живой стали опроверг первое впечатление: мечи оказались настоящими. - Очень плохо! Отвратительно!
Из под шлема, защищающего голову второй фигуры, донеслось глухое шипение. Рука нетерпеливо дернула за ремешок, срывая средство защиты. Мелькнули белые волосы.
-Ты не готова Эвелин! – Змей отвел в сторону руку с клинком, глядя на тяжело дышащую женщину. – Сколько ты пропустила ударов? Четыре? Тебя бы уже разделали, будь это настоящий поединок.
-Именно поэтому та заставил меня влезть в эти проклятые доспехи? – Альбинос кипела от негодования. Части защиты одна за другой летели на пол. – Не готова? А разве я сказала что буду иди наравне с вами? – Клинок описал дугу, рассекая воздух. – У нас есть Хан, а ты видел как он сражается. Поверь, я умею оценивать собственные силы. Лучше чем он, не справится никто. Так что давай оставим мне мою часть работы. Защищайся!
Джон оперся о колону, скрещивая руки на груди, следя как лишенная громоздкой защиты, Эва бросается на Змея, разя его точечными укусами клинка. Для женщины она сражалась неплохо. В поединке Эвелин выглядела достойным противником, умеющим оценивать ситуацию и правильно выбирать стиль. Более быстрый и сильный  Змей теснил её к стене, нанося удары с безумной скоростью. Клинки звенели, тени, отбрасываемые бойцами, плясали на стенах. Тонкий красный клочок шелка коснулся пальцев мужчины. Джон усмехнулся. Опытный взгляд Чемпиона отметил и скорость и технику и владение оружием. Отметил и тяжелое дыхание и левую руку женщины, на миг прижавшуюся к животу. Улыбка погасла: светлокожая перенесла тяжелые ранения, и тело давало знать о недостатке сил. Женщина припала на колено, опираясь на клинок.
-Довольно. – Змей  отступил в сторону, осматривая тяжело дышащую женщину. – Слишком опасно. Слишком много усилий. Ты не выдержишь темпа. Слабость – смерть, ты знаешь это не хуже меня.
-Я иду с Джоном. – Упрямо повторила альбинос, рывками переводя дыхание. – Возьму нож и ятаган.
-Эвангелина, - консильери присел рядом с женщиной, глядя на тяжело поднимающиеся плечи, - это убьет тебя. Послушай меня, не перебивая…Нельзя постоянно держать себя в напряжении.  Стимуляторы не лучший выход. Тебе требуется отдых. А вместо этого ты снова делала себе инъекцию. Не лги, я вижу больше чем показываю. Сколько раз ты принимала «Феникс», какой объем ты себе ввела?
-Дозы я составляю сама, - альбинос подняла голову, всматриваясь в лицо консильери, - еще одного приема хватит на сутки, если принять перед боем. Я знаю что делаю.
-Не сомневаюсь,  - горько обронил Медичи, откладывая в сторону оружие, - Эвангелина, ведя его туда, ты осознаешь свой поступок? Фактически, ты даешь ему неприкосновенность. Если с тобой что-то случится… Джон Ллойд получит иммунитет против нас. Ты хорошо подумала?
-Франк, - Эвелин помолчала, прежде чем говорить, - если со мной что-то случится, власть перейдет тебе. Обещай…Обещай мне неприкосновенность Джону от Организации. Обещай, прошу тебя! Я понимаю свои поступки, и прошу того же от тебя.
-Ты настолько ему доверяешь…  - Прошептал Джанфранко, склоняясь к женщине.  – Неужели ты…после стольких лет…все еще…
Джон стиснул пальцы, сминая ленточку. В ушах стучало от прилившей крови.
-Когда то давно, всего один раз он почти доверился мне, - произнесла Эвелин, - теперь доверяюсь я.
-Иногда я завидую ему, - отвернувшись, выдохнул мужчина.
-Не надо, Джанфранко, - попросила Эвелин, поднимаясь на ноги - прости меня, Змей. Ты делаешь для меня слишком много, ничего не требуя взамен. Я…ты же знаешь…я не могу тебе дать то, что ты хочешь…Мне жаль, правда жаль, Франк…
-В полях, порхая и кружась, как был я счастлив в свете дня… - Голос Змея дрогнул всего один раз.
-Пока любви прекрасный князь, не кинул взора на меня. – Завершила строку женщина.
Медичи вздрогнул.
-Ты знаешь эти слова?

В полях, порхая и кружась, как был я счастлив в свете дня
Пока любви прекрасный князь, не кинул взора на меня

Мой князь со мной играет зло, когда пою я перед ним.
Он расправляет мне крыло, и рабством тешится моим.

-Нечему завидовать, Змей, - с трудом произнесла Эвелин, - это всегда со мной. Каждый день. Каждый год. Вот здесь, - пальцы светлокожей прикоснулись к левой стороне груди, - приходит, когда не ждешь, когда думаешь что уже все кончилось. Это…слишком…больно. Прости меня…Я  поступаю с тобой так же как…
Медичи шагнул ближе, сжимая обеими руками узкую, холодную кисть. Он знал. Он все знал. Все слова, что готовы слететь с губ, все тревоги, все переживания.
-Мне достаточно твоего доверия и дружбы, - проговорил Медичи, поднося к губам кисть светлокожей. – Я не могу просить от тебя большего. И твой и мой князь слишком жестоки, Эвангелина. Обещаю исполнить твою просьбу, если судьба будет неблагосклонна к тебе. Не опасайся за жизнь Джона Ллойда; Организация не станет требовать его жизнь. 
-Змей? – Позвала Эвелин через несколько десятков ударов сердца. – Как ты думаешь, мы никого не разбудили шумом?
-А никто и не спит. – Усмехнулся консильери. – Нет, думаю не разбудили. Но тебе следует отправляться и хотя бы немного поспать. Завтра будет новый день.
-Живи сегодня, сражайся завтра? – Эвелин подобрала с пола клинок, вдвигая его в ножны.
-Именно. А теперь отдыхать…Доброй ночи, Эвангелина.
-Доброй ночи, Джанфранко…

Вторая планета Плеяд, сверкающий Илларис, надвигался на всех мониторах, заполняя собой все экраны, все мысли. Где то там, далеко внизу, ожидали своего часа люди, ради которых Ллойд прибыл вместе с альбиносом и её помощником. Боль закрутилась в тугой узел, подрагивая еще свободным кончиком – Хан ждал, терпеливо ждал своего часа.
По кораблю заметались звуки. Много. Целая лавина. Где то перекликались, что то шумело. На капитанском мостике эфир разразился треском и шорохом переговоров с диспетчерами. Мимо прошагал один из охранников Медичи, смерив Правителя внимательным взглядом. Эвелин и Джанфранко Джон не видел вот уже несколько часов. Охранники сообщили, что женщина вместе с консильери заняты последними уточнениями; даже составив план для всех действующих лиц, Эвелин не могла не проверить, все ли исполняется в точности с инструкциями.
Ожидание становилось невыносимым. Ллойд бросил еще один взгляд на монитор. Илларис, Стигма, Атриум. На Атриуме Эвелин ожидал пустой дом, встревоженные друзья, привычная жизнь, которой стоит окончательно измениться, после визита на Илларис. Светлокожая оказалась удачливее чем он. Атриум Эвангелина по настоящему любила.
Поднявшись из кресла, Джон Ллойд двинулся вдоль коридора, уводящего вглубь корабля. Небольшой, быстроходный звездолет доставил их к Плеядам быстрее, чем если бы они решили воспользоваться обычным транспортом. Джанфранко уверил, что на планете их уже ждут в полной готовности. А голоса, донесшиеся из крошечного медблока корабля, показали что альбинос и консильери в очередной раз в чем то не сошлись мнениями. Как понял Ллойд, такое происходило довольно часто, светлокожая ставила под сомнение любой вариант исхода событий, и предпочитала продумать каждую деталь с разных точек видения. Сейчас Эва и Змей неприкрыто спорили, с большой долей вероятности готовые перейти к серьезным упрекам.
-Не смей мне указывать что делать, Франко! – Рассерженная, с нахмуренными бровями женщина обернулась на взгляд Змея, брошенный за её спину. В руке женщина сжимала крошечный пузырек с зеленоватой жидкостью. Инъектор достался Джанфранко, решившего воспрепятствовать беловолосой. – Отдай! – Притопнула ногой светлокожая, отворачиваясь от Джона, вошедшего в медблок.
-Может быть у вас, мистер Ллойд, хватит убедительности, - обратился за поддержкой к Правителю консильери, - госпожа Эвелин намерена пренебречь моим советом.
-Мы обо все условились, Эва, - Джон посмотрел на светлокожую, перебирающую мелкие предметы в боксе, - договорились придерживаться плана, который ты сама и предложила. Как понимать твое поведение?
-Никак, - огрызнулась женщина, наконец оторвавшись от звенящих мелочей, - идем как и договорились. Каждый выполняет свою часть. Поправка.
Светлокожая с торжествующей усмешкой извлекла из бокса крохотный, жуткого вида механизм, с поблескивающей меж растопыренными лапками иглой, и стеклянным резервуарчиком сверху. Джанфранко изменился в лице, бессильно опустив руки.
-Эвангелина…
-Змей, - женщина пальцем сдвинула с пузырька защитную мембрану, приставила острие иглы, надавила, - я специалист по ядам, я знаю их всю жизнь и составляю дозу с точностью до последней цифры после запятой. Думаешь, я сделаю нечто такое, что поставит под угрозу все предприятие? Ставка слишком высока, чтобы рисковать.
-Именно этого я и боюсь. – Вздохнул бритоголовый.
-Клевета, - спокойно отозвалась женщина, опуская опустевший на четверть пузырек  на стол.
-Она требует, чтобы в случае потери связи с нею, мы продолжили идти к цели, - проинформировал Медичи, - считает такое маловероятным, но хочет гарантий, что мы завершим дело, сосредоточившись на первоначальной задаче.
-Этого не случится, Змей, - Эвелин приставила лапки жуткого механизма к шее. Хромированные части тотчас впились в кожу, плотно прижимая аппарат к горлу женщины, и с негромким свистом выстреливая иглу, вонзившуюся в сонную артерию. Светлокожая вздрогнула, ухватилась за стену, максимально расслабляя мышцы. Волна дрожи прошлась по телу, доводя мускулы до состояния твердости камня, заставляя суставы трещать от напряжения. Эвелин шумно втянула ртом воздух, и внезапно обмякнув, привалилась к стене, прикрывая глаза. На лбу блестели бисеринки пота, грудь тяжело вздымалась.
-Придерживаемся первоначального плана, - слабо повторила в последний раз женщина, - у нас все получится.
Прозрачные глаза распахнулись, обводя мужчин незнакомым, страшным взглядом. За поднимающейся багровой пеленой, грозящей сорвать все преграды, поглотить разум, вытеснив все ощущения, кроме неистового желания унять жажду крови, Эвелин еще видела лица Джона и Франко. Слушала происходящие в теле изменения, и улыбалась.
-А теперь – гори «Феникс» ярким пламенем! – Прошептала она, отталкиваясь от опоры и выпрямляясь во весь рост.
Время пришло.

[реклама вместо картинки]
Занимаемое Организацией здание располагалось в главной части города. Возвышающаяся над строениями, с раскинувшимися стальными опорами, возносящаяся в затянутое облаками небо,  громада «Дарго-Корп» доминировала над всем городом. Флаер, проносящийся над стальными верхушками зданий, стремительно скользил навстречу надвигающемуся монолиту. Затянутая в белый облегающий костюм с высоким воротом, с собранными в тугой жгут волосами, Эвелин была необычайно сдержанна и спокойна, устремив неподвижный взгляд на «Дарго-Корп». Флаер предупреждающе пискнул, снижаясь на площадку.
На месте их встретила небольшая группа людей. Все, как отметил Ллойд, вооруженные новейшими образцами огнестрельного оружия, молчаливые и с каменными лицами. Группа поддержки оставалась на входе, внутрь должны были пройти только Хан, Змей и Гейша. За спинами тесной группы, раздалось надтреснутое покашливание. Суровые мужчины расступились, пропуская высокую, тощую точно щепка фигуру. Выцветшие, блеклые глаза с красными прожилками в белках, по очереди осмотрели каждого, потратив на все действо не больше пары секунд.
-El saludo, los amigos! Cual día hermoso, no encontráis? Por tal mañana agradable encontrar el viejo conocido y regalar al enemigo la muerte rápida…(Здравствуйте, друзья! Какой прекрасный день, вы не находите? В такое утро приятно встретить старого знакомого и подарить быструю смерть).
- El saludo, - Эвелин шагнула вперед, протягивая руку, и пожимая сужую, морщинистую кисть с явным уважением, даже трепетом.
Спиди Гозалес,  легендарный наемник, кумир миллионов будущих профессионалов, оказался глубоким стариком. Хриплый кашель сотряс худое тело, скрытое под цветастым, красно- белым пончо. Седые локоны разметались по плечам. Насколько помнил Джон, Эва упоминала о старике, сказав что тот был лучшим, и давно отошедшим от дел.
-Доброго боя, - Быстрый Гонзалес кивнул Джону, обмениваясь с правителем рукопожатием: оно оказалось твердым, выдержанным, точно старик знал сколько усилий стоит применять. – «Дарго-Корп» замер точно змей в логове. Но мы пройдем без труда.
Эвелин усмехнулась, с таким проводником как Спиди, она достигнут цели максимально быстро. В свое время Гонзалес был частым гостем в огромном здании, при прежней власти., и знал расположение всех этажей и служб как свои пять пальцев.

…Тонированная входная дверь распахнулась, впуская ссутулившуюся фигуру старика. Просторное лобби, с секьюрити, замершими у рамки металлоискателя, радовало глаз. Отделанные нефритом стены, блестящая черная узорчатая плитка на полу. Охранники на пути прохода к лифтам  переглянулись. Гонзалеса знала в лицо если не вся часть теневой лиги, то наверняка большая доля. О нем ходили легенды. О нем слагали стихи. О нем со вздохами судачили кадеты и состоявшиеся наемники. Быстрый Гонзалес перешагнул девяностолетний рубеж, и уже лет как тридцать не брал в руки оружия. Жизнь доживала последние дни при легенде.
Данные воротилы как раз принадлежали к сонму слышавших о мастере огнестрельного оружия. Но допустили всего одну, немаловажную ошибку.
Сосредоточили внимание на вошедших следом мужчине и женщине. Белоснежные одежды казались неуместными в зелено-черных тонах «Дарго-Корп». Как и цветное пончо старика. Как и рукояти клинка, притороченного к белой перевязи мужчины. Этого человека они так же знали. Правителя Ллойда знали все. Мистер Фрост распорядился очень точно на счет беловолосой женщины. Но ни слова не упомянул о мужчине, Правителе. Секьюрити колебались.
-К Брюстеру и Фросту, - высокий, в темно-сером, прошитом тончайшими белыми полосками костюме, Джанфранко Медичи выглядел как всегда элегантно. – Госпожа Эвелин Суарас. Белая Дама. Нас ждут.
Не успел затихнуть последний слог фразы, как охранники схватились за оружие. На счет Белой Дамы им отдали всего один приказ – убить.
Быстрый Гонзалес не зря носил свое прозвище. Пальцы секьюрити только нащупывали спусковые крючки, когда из-под пончо выскочили перевитые синими канатами вен руки Спиди. Секьюрити рухнули на пол, не успев даже удивиться. Во лбу у каждого красовались аккуратные черные дырочки. Красно-белое мексиканское пончо полетело на пол.
- Como en los buenos tiempos viejos! - Усмешка побежала по всем морщинам, расцвечивая блеклые старческие глаза огоньком молодости. – В лифт, амигос.
-Вперед. – Эвелин схватила потягиваемый ей комплект пистолетов, и ринулась вслед за Джоном, стремительно шагающим к лифтам. Спиди и Змей шли рядом. Консильери прикрывал женщину. Быстрый Гонзалес улыбался. Створки сомкнулись, шахта бесшумно понеслась вверх.
-Пойду первым. – Гонзалес провел ладонями по поясному ремню, перехватил поудобнее рукояти многозарядных пистолетов. Склонил голову, переводя дух. Девяносто лет жизни давили на плечи, но мастерства старик не утратил. Он по прежнемы оставался Быстрым Гонзалесом.  -  Змей и Гейша, прикрываете коридор. Гейша: кабинет Фроста на шестидесятом, охрана наготове. Мистер Ллойд – вы впереди, я пропущу. Возьмете Элберта, сможете добраться и до Брюстера.
Группа поддержки занимала лобби «Дарго-Корп». Змей ухмылялся – где то наверху, высоко над ними, через несколько этажей, в приемной Фроста завыла тревога. Эвелин стискивала пистолеты, нехорошо щуря ледяные глаза. Лицо Ллойда не выражало ничего. Абсолютно. Великое спокойствие перед большим взрывом.
Услужливо звякнув, лифт замер на нужном этаже. Двери поползли в стороны…
Охрана Фроста открыла шквальный огонь, превращая внутренность кабины в месиво из осколков  стали, стекла и щепок. Автоматы стрекотали точно цикады, изрыгая огонь.
-Стоять!
Выстрелы смолкли. Начальник личной охраны Элберта Фроста шагнул к лифту. Под каблуком хрустнул осколок.
-Пусто…
Выстрелом его снесло с ног, отшвыривая на ближайших подручных, обрызгивая кровью руки и лица. На искореженный пол спрыгнула тощая фигура. Треск выстрелов слился в бесконечную цепь. Спиди Гонзалес повернулся, вскидывая руки, и не прекращая вести огня. Старик смеялся, и безумный огонь живой легенды полыхал в его глазах. Охрана дрогнула, отступая под укрытие стен и колон. Пистолеты Быстрого Гонзалеса смолкли…раздался сухой, хриплый кашель…Обменявшиеся взглядами охранники двинулись вперед, не видя укрывшегося за колонной старца…
Совершенно необязательно подниматься всем, когда можно пустить мастера огенстрельного боя одного. Тот будет действовать с максимальным эффектом. Предварительно переждав на крыше лифта, и плотно притворив потолочную панель.
А три фигуры, вышедшие этажом ниже, расправившись с охраной, пойдут другим путем. Гейша и Змей - взяв один рукав коридора, и оставив Хану второй...
Двери распахнулись...
А затем мир взорвался, впустив воплощенную ярость…
[реклама вместо картинки]

Отредактировано Vintro (2007-10-04 17:00:27)

-За мной, El joven, - кивнул Спиди Гонзалес, переступая через тела убитых. Пистолеты старик  держал наготове, двигался быстро и уверенно. Ну, почти уверенно: девять десятков прожитой жизни давали о себе знать тянущим ощущением в левой части груди и кашлем. Ллойд шел вслед за проводником, коридоры и переходы так и мелькали, проносясь мимо. При старике Роне Кавиди, Быстрый Гонзалес проводил почти столько же времени в стенах «Дарго-Корп», сколько и на заданиях. О прежнем руководителе Организации у старика сохранились лишь хорошие воспоминания, да сотня мелочей, посоветованных тогда еще юнцу Спиди. Не смотря на специфичность профессии, Кавиди частенько говаривал: "Убийство - это не заслуга". Рональд не одобрял громких убийств, имеющих широкую огласку, и еще большее количество оставляемых следов, как например нападение на Атриуме. Спиди помнил методы старого главы. «Если человек должен был быть устранен, - говаривал Рон молодому, вспыльчивому Гонзалесу, - то человек бесследно исчезает. Без ружейных выстрелов, безо всякого насилия, без кровопролития, без улик преступления, без публичной огласки». Недостаточно показать силу посредством кровопролития. «Чем меньше огласка и чище работа, тем лучше для всех», подумал Спиди, сворачивая в недлинный коридор, выведший их в комнату с полудюжиной дверей. Толкнув четвертую, старик и мужчина оказались в узком коридоре. «Запомни, мой мальчик: иногда бывает выгоднее промолчать и сделать свое дело, чем сказать и не сделать». Молодой латино имел мудрость прислушаться к советам Главы, и ни разу в последствии не пожалел. Новая власть, в лице альбиноса, решительно идущая на смену Брюстеру и Фросту, приобрела множество союзников, и работала похожими методами. К старику Гонзалесу, женщина с белыми волосами сумела найти ключ; их встреча состоялась два года назад, и светлокожая понравилась старому мастеру. Женщина рассуждала трезво, четко представляя себе весь объем работы, а её уверенность окончательно склонила чашу весов Гонзалеса в её пользу.
Шагая впереди Ллойда, Спиди подумал, что о таком бое он тосковал последние лет двадцать-тридцать. Талант с годами не пропадает. Он всего лишь ждет своего последнего звездного часа, чтобы выстрелить еще раз, прежде чем источник, его питающий, не сможет более ни дышать, ни двигаться.
Коридор свернул влево, открываясь в просторный холл, густо усеянный колоннами. Точно  некий одержимый инженер пытался устроить здесь средневековый частокол на подступах к форту, но в конце концов махнул рукой на идею, и попросту рассовал колоны по всем углам. К тому же, не удовлетворившись проделанным, водрузил тройку-другую ближе к центру помещения, оставив между ними свободный пятачок пола, радиусом приблизительно метра в два. Похоже,  во всей Организации и «Дарго-Корп» в частности,  питали пристрастие к разнообразным по форме колоннам и портикам. К тому же за ними так удобно прятаться…
Приложив ствол к губам, Гонзалес вытянул руки в стороны, и одним прыжком оказался в центре зала. Проклятущие колонны здорово мешали. Незамедлительно завизжали выстрелы. Джон Ллойд стоял за толстым стволом колонны, укрытый от смертоносного дождя. Ему не требовалось видеть, что твориться в холле. Спиди кружился на крохотном пятачке пола, ни на секунду не останавливаясь, не прекращая вести огонь, меняя позицию, как только видел что его пытаются обойти. Стоило умолкнуть одному пистолету, как его поддерживал грохот второго, пока старик перезаряжал обойму, все так же не прекращая стрелять. Обойм Быстрый Гонзалес захватил  предостаточно; они висели на поясе, на груди, крест накрест продетые в специальные отверстия ремней. Ему надо было лишь поднести пистолет к очередной обойме в поясе. Дальше та сама вдвигалась на положенное место. Гонзалес умел перезаряжать оружие буквально за несколько секунд, сказывалось и умение и опыт.
-За мной, мистер Ллойд.
Хан выступил из укрытия, на миг скользнув взглядом по трупам. За время прохождения службы в армии и тренируясь уже как Чемпион, он изучал мастерство ган-ката,  и достиг выдающихся результатов, хотя на деле ему не так часто приходилось использовать это умение. Быстрый Гонзалес считался одним из лучших в первой пятерке мастеров Организации, когда либо владевших техникой пистолетного боя. Противники были убиты мастерскими выстрелами в голову, все до единого. Старик попросту не умел промахиваться, и оставлять после себя плохо выполненную работу. Джон прислушался. Совсем близко раздался выстрел. Взлетел и оборвался полный боли вопль.
-Соседний зал. – Старик свернул за очередную колонну, провел шершавой ладонью по стене. - Сюда, юноша.  Это здание, точно червивое яблоко полным полно подобных штучек.
Гонзалес нажал на участок стены. В монолите прорезалась щель, и панель на вид цельной стены скользнула в сторону, открывая зев прохода. Срезы оказались настолько плотно пригнаны, что зазор между стеной и собственно панельной дверью составлял не больше ширины волоска, и со стороны был совершенно незаметен.
-La mujer blanca reúne la cosecha. – Улыбка затерялась в морщинах Гонзалеса. Эхо выстрелов отдавалось и здесь, в темном переходе, проложенном внутри стен. - Белая женщина собирает свою жатву. Мы пришли…

[реклама вместо картинки]
Стиснув зубы, Элберт Фрост поднял пистолет, целясь в серый костюм консильери ненавистной альбиноски. Мужчина ушел с линии огня прежде, чем прогремел выстрел. Фрост выругался. Чертов бритоголовый обладал звериным чутьем на опасность. А его быстрота атакующей кобры проделала изрядные бреши в рядах охранников. Беловолосая бесновалась на другом конце зала: двум десяткам охранников удалось загнать фурию в угол, и держать под огнем, не позволяя и носа высунуть наружу. На секунду выстрелы стихли, стороны прислушивались, оценивая шансы и потери. Джанфранко вбил новую обойму в пистолет, поднял клинок с пола, и усмехнулся.  Ни одна пуля не задела итальянца, а раздавшийся голос Эвелин снял тревогу. В тоне женщины звучало злое веселье, а значит – светлокожую изрядно разъярили.
-До чего ж поганая ситуация, а Змей? – Крикнула Эва, сидя на корточках в укрытии. – Парни так изрешетили стену, тут ремонтом на пару тысяч кредитов пахнет!
Медичи тихо рассмеялся. В этом была вся Эва – злится и выплескивать злость через слова. Он готов был проставить свой костюм на то, что в данный момент альбинос перемещается на новую позицию, скрытая от глаз затаившихся охранников неизменным портиком и обломками мебели. От обстановки не осталось практически ничего. Секьюрити Фроста  изрешетили все подряд, как только Змей и Гейша оказались внутри. Элберту повезло больше, тот так же укрылся, и сейчас изощренно ругался, досадуя на хитрость Белой Дамы. У него чесались руки убить светлокожую лично.
-Кажется, мне здесь не понравится.  – В голосе Эвелин послышалось раздумье. Значит, уже готова. Пистолет Змея поднял тупое рыло вверх, словно принюхиваясь. - Слышишь, Фрост? Поганое у тебя логово. Мрачное. Здесь воняет, Эл! Смердит, точно дохлый сурок, два дня пролежавший на солнце! Знаешь что это? Это страх, Фрост! Даже стены пропитались запахом твоего страха!
Шквал автоматного огня послужил и ответом и сигналом для Медичи. Пистолет консильери радостно присоединил басовитый лай к треску оружия противника, скашивая не успевающих нырнуть в укрытие охранников. Сидеть на месте больше не имело смысла. Змей и Гейша ринулись одновременно по кругу, в разные стороны, на бегу стреляя. Клинок в руке консильери тоненько запел, вспарывая воздух. На другом конце зала, белая фигура перелетела через груду обломков, приземляясь внутри, за спинами охранников. Стрелять в тесном пространстве стало невозможно. Вместе с беловолосой, охранники запросто бы перебили друг друга. Багровая пелена, порождаемая «Фениксом», застила взор Гейши. Рев крови в ушах стер крики. Она видела перед собой только цель, и горела жаждой убивать. Узкий, острый язык ножа блеснул в руке фигуры в белом, вонзаясь в плоть…
Стремительная фигура в костюме в полоску, скользнула к укрытию. Звякнул металл о металл. Пистолет Руководителя Фроста полетел в сторону. Сверкнуло, коротко всхрапнул охранник. Выдернув клинок из бездыханного тела, Змей приставил острие к груди мужчины, обернулся. Эвелин встряхнула головой, выходя из круга мертвых тел. Поискала глазами Фроста. Мужчина молча смотрел на приближающуюся к нему женщину. Ноздри консильери  дрогнули, втягивая воздух. Комната пропиталась запахом крови. И запахом страха, сочащегося из каждой поры тела Элберта Фроста.
-Тише, сынок. – Вынырнув буквально из стены, Гонзалес вскинул руки вверх. Змей опустил пистолет, быстро обменялся взглядами с Ллойдом. Спиди остановился рядом, надрывно кашляя и стирая с губ розовую пену. Эвелин смотрела на Фроста.
-Брюстер, - колючие слова слетали с бескровных губ женщины. Шум в ушах так и не стих. Тело требовало смертей. Слышать крики, видеть кровь, поддаваться расплавленной ярости, плещущейся в жилах. Гореть как огненная птица. – Мне нужен Брюстер.
Прозрачные глаза, заглянувшие в лицо Фросту, сказали ему все без слов. Он был уже мертв. Но еще надеялся вымолить себе быструю смерть.
-Где. Брюстер? – Повторила Эвелин. Левая рука с ножом дрогнула, чуть отклоняясь назад.
-Там. Там! – Не выдержал мужчина. Они ошибались! Они так ошибались, слишком поздно решив убрать альбиноса. Им бы удалось, если бы он, Элберт Фрост не недооценил противницу. План был хорош. И удался бы. Кристиан Бейл никогда не промахивался. Но ей удалось выжить. Проклятое везение, или излишняя разговорчивость Бейла тому виной – кто теперь скажет? Теперь время давать ответы. – Нед этажом выше, - Фрост указывал рукой направление, не отрывая взгляда от ледяных глаз светлокожей. – Прошу…Умоляю…Дай мне быструю смерть без крови! Я…Я глава Организации…ты не можешь…традиции…
-Традиции не предписывают убивать детей, - безжизненно проговорила Эвелин, - не требуют жизней беззащитных. Ты угрожал моей семье. Угрожал тем, кого  я люблю. Ты смеешь просить?
-Вспомни что ты наемник, Гейша! – Отчаянно взвыл мужчина. – Мы вырастили тебя, дали тебе все, чем ты стала теперь! Всего одна просьба… не слишком высокая цена!
-Неужели? – Эвелин шагнула в сторону, обходя мужчину. Змей отступил, убирая клинок. Гонзалес одобрительно кивнул, опуская руки с пистолетами вдоль тела. Традиции выполнялись, и это было правильно. Поднявший руку на беззащитного – должен понести кару. В Организации существовало множество законов, но непреложным были всего несколько. Одним из них являлся «Ни носящих женщин, ни детей». Фрост знал это. И не побоялся нарушить. Ллойд следил за движениями Эвелин. Почти безучастно. Должно быть светлокожая испытывала то же что и он, только выражала по другому.
–В просьбе отказано. – Фроста трясло. Эвелин остановилась за его спиной, резким ударом подбивая ноги. Мужчина рухнул на колени, закрывая глаза. Лицо перекосила гримаса страха. Из-под век показались слезы. Женщина склонилась над его плечом. Положила руку на плечо мужчины, занося левую руку для удара. Блик от лампы заплясал на кончике ножа, плавно начавшего движение к шее Фроста. - Нет  боли, нет страха.  Есть только я. И я – Последний Лик Смерти…

На пути к шестьдесят третьему этажу им не встретилось ни одного охранника. Здание словно вымерло. Гонзалес по прежнему шел впереди, указывая путь и вместе со Змеем прикрывая Гейшу и Хана, следующих посередине цепочки. Те молчали. Ллойду нечего было сказать, Эвелин говорить не могла. По телу женщины проходила волна мелкой дрожи, но на вопрос Джона она предпочла отмолчаться. Лишь подняла голову и посмотрела ему в лицо, заставив дернуть щекой. Глаза альбиноса сверкали. Посреди белого льда, быстро сокращаясь, уменьшался зияющий провал зрачка, обычно незаметного на фоне светлой радужки. Джанфранко видел глаза Эвелин, но единственное что смог сделать – передать ей запасные обоймы. Светлокожая слишком часто злоупотребляла «Фениксом». Подстегиваемый организм боролся с непривычным для него повышенным метаболизмом. Эвелин еще чувствовала подъем, еще была полна сил, но тело брало верх над непривычными реакциями. Именно этого боялся Медичи, отговаривая Эвелин от двукратного применения препарата.
Коридор в зеленых тонах открылся перед ними с внезапностью разверзающейся под ногой бездны. Спиди резко остановился, вскидывая руку. Остальные замерли. Гейша прислушалась.
-Слишком тихо. – Змей вытянул руку с клинком, так же прислушался. – Точно затаились.
-Совершенно верно, юноша, - Спиди не глядя сунул пистолеты в крепления на поясе, присаживаясь на корточки. – Только не затаились. Слушают. Шестьдесят второй этаж… - Усеянная старческими пятнами кисть прикоснулась к дверному проему, погладила дерево. Змей переглянулся с Эвелин. - Олла амигос… Los buenos tiempos viejos…Старые добрые времена…Ничего не изменилось…Нетанэль там, за дверью, видите, в конце коридора? Стоит только пройти.
-Чего же мы ждем? – Не выдержала первой Эвелин, стискивая рукоять ножа. Хищное лезвие не утолило голода, упившись кровью Фроста, перерезая тому горло и пронзая сердце. Быстрый Гонзалес выпрямился.
- Es la trampa, la señora blanca.
-Ловушка? – Эвелин склонила голову вбок, подхватила небольшую декоративную вазу, стоящую неподалеку, и что есть силы швырнула в коридор. Осколки разлетелись в разные стороны. В стене мелькнул глазок автоматической пушки. – Понятно, - поморщилась Эва, - и как нам пройти? Есть другие подступы? Только этот? Проклятье! А что за дверью?
-Небольшой зал, с лестницами и куполом в потолке. – Старик поправил пояс, перевел дыхание, выпрямился, - прямо напротив входа еще одна дверь. Нельзя позволить Брюстеру уйти через неё. Пройдет – потеряем. Замок блокируется от проникновения извне, включается  электронная защита, он окажется там как таракан в сейфе. И открыть этот сейф можно только изнутри.  – Какая цифра там на двери, справа?
-Двадцать четыре, - приглядевшись, сообщил консильери.
-Значит четвертый на два и тройка в повороте, - хмыкнул Гонзалес, шагнув в коридор. Никто не успел удержать старика. Эвелин стиснула зубы.
Тощая фигура осторожно перенесла вес тела на левую ногу, продвигая её вперед по плитке. Черные и белые квадраты чередовались в правильном шахматном порядке, и на взгляд Гейши мало чем отличались друг от друга. Ваза разлетелась от выстрела, не коснувшись пола, значит в стенах располагались сканеры, реагирующие на движение или свет. Женщина нетерпеливо переступила с ноги на ногу, не отрывая взгляда от старика. Гонзалес тем временем присел, уперся пальцами в стену, надавливая. Послышался отчетливый щелчок  механизма; одна из плит пола приподнялась, сдвигаясь в сторону. Спиди переступил на белую плиту, шевеля губами. Движения стали более нервными, рваными, точно иссхшее тело подчинялось некоему неслышному ритму.  Счет и ритм. Не забывать паузу. Двадцать четыры. Две черные плиты, лазер, миновали. Четыре на два, пауза, шаг, поворот, щелчок. Еще полметра безопасного прохода. Тройка в повороте, но не сейчас, почти в конце. В стенах наводящиеся крупнокалиберные пулеметы, белая, черная, черная, прижать. А, есть откат, дуло убралось из стены.  – Спиди замер с занесенной ногой, не завершив шага. Костияшки пальцев  Медичи побелели от напряжения.  -  Какой сегодня день недели? Четвертый, значит дважды на эту плитку, и ждать шороха. А…Вот так…Хорошо…Три четверти пути позади…Совсем немного осталось…А вот и тройка в повороте, пригнуться, слева сканеры, замереть, осторожно…осторожно…и…
-Спиди! Спиди! – Эвели рухнула на пол рядом с телом старика, приподняла ему  голову. Бесцветные глаза слезились, на губах играла усталая улыбка.
-И четверка если полдень, - через силу прохрипел старый наемник. -Этого прежде не было…
Джанфранко сорвал с себя пиджак, сворачивая в комок. В груди Спиди зияла багрово черная рана. Кровь слабыми толчками выплескивалась на промокшую рубашку, пачкала разломанные, страшные осколки ребер, пропоровшие кожу. Гонзалес дошел до конца коридора, нажимая на последнюю плитку пола, обернулся, и тут его ударило. Этого не было здесь прежде: оканчивающегося стальной булавой тарана, обрушившегося вниз на хрупкую фигуру.
-Славная…смерть…девочка… - Кадык прыгнул, невидящие глаза нашли взгляд светлокожей. - Agradezco, Eva…Esto fue…
-Дальше. – Эвелин провела ладонью по лицу ушедшей легенды старых времен, поднялась на ноги.

Их ждали. Лично Нетанэль Брюстер, с охраной. Сдержанный, насмешливый, в черном и с невыразимо язвительной улыбкой, прячущейся в глазах.
[реклама вместо картинки]
-Mais et eux, mes visiteurs mal venus. Il est dangeureux empresser, Evangelin, n'est-ce pas ?(А вот и они,  мои незванные гости. Спешить опасно, Эвангелина, не так ли?) – Проговорил мужчина, взмахом кисти указывая личным головорезам выйти вперед. Как и сказал Гонзалес, за спиной Главы виднелась дверь. Охраняемая по меньшей мере двумя дюжинами охранников с клинками, не считая вооруженных автоматами и пистолетами охранников Брюстера.
-Знаешь, зачем я здесь? – Процедила женщина. Пистолет в руке подрагивал. Медичи замер точно натянутая струна. На Хана было страшно смотреть. Охранники поежились, вживую  взглянув в столько раз виденное по телевизору лицо, как скрытое маской Хана, так и свободное от неё. Если женщина была  последним ликом Смерти, то Чемпион Хан был Смертью Воплощенной.
-La raison et la conséquence! Причина и следствие!  - Вспыхнул Брюстер, глядя прямо на них. Уголки губ мужчины подрагивали, точно тот вот вот оскалится. Зеленые глаза горели мрачной решимостью. Нэтанель Брюстер не питал иллюзий, но и отдавать без боя власть и жизнь не собирался. - Il est si difficile de comprendre est-ce que ?! (Неужели так трудно понять?). Вы приходите ко мне, горя жаждой мести, это следствие причины! Но сперва ты, Эвелин приходишь в мой дом, смеешь  угрожать моей власти и забирать моих людей! Так чем ты лучше меня? Чем недовольна? Tu recueilles maintenant conséquences! (Ты пожинаешь сейчас последствия!). Убейте их!
Эвелин метнулась в сторону, слыша как заработал пистолет Джанфранко. Её собственное оружие билось в лихорадке, выпуская одну пулю за другой. Все силы, всю ярость она вложила в отчаянный рывок, не видя преград, сметая их на своем пути. Брюстер не должен уйти! Не дать ему скрыться за дверью! Хан…Змей…Нет времени оглядываться. Смерть, кругом смерть и боль…Не позволить ему уйти…
    Оружие  умолкло. Навстречу бежали еще охранники. Все с клинками. Теперь зал оглашали лишь удары стали о сталь. Отшвырнув бесполезный кусок металла, Эвелин ударила в лицо человека, преградившего путь, рванула клинок, взмахивая широко, с оттягом. Брюстер обернулся, зло оскалился, став похожим на волка. Вскинул руку. Клинок Эвелин едва не вырвало из рук, настолько неожиданно сильным оказался удар Главы. За ними, в зале кипела бойня. Белый костюм Хана мелькал точно разящая молния, повергая противников в пыль. Змей взял на себя другую часть защитников Главы, орудуя клинком и пистолетом.
Брюстер оказался пред ней, сдержанный, опасный, наступающий на неё. Клинки высекли надрывный звон, Эвелин вскрикнула. Брюстер сражался всеми способами. И знал, где у неё слабое место.
-Больно? – Прошипел мужчина, прижимая светлокожую к стене. – А так? Так?
Кулак мужчины снова впечатался в недавнее место раны, вышибая дух, нанес удар под дых. Эвелин не отступала, не оглядывалась. Звон клинков слился в сплошной вой. Она задыхалась. Не было времени думать, выбирать комбинации. Противник был гораздо сильнее, быстрее и опытнее Гейши. Хан бы с ним справился, но оглядываться и звать на помощь Джона она не могла. Не дать уйти. Иначе все усилия будут напрасны…

-Ллойд!
Властный голос, раздавшийся со стороны, заставил Джона стиснуть зубы. Звучащие в тоне Брюстера нотки, могли свидетельствовать лишь об одном. Видя, как на твоих глазах убивают лучших охранников, расправляясь с ними точно с горсткой беспомощных младенцев, у человека, окликающего разъяренного Чемпиона должен быть очень веский  козырь.
Ллойд медленно обернулся.
Дуло пистолета уткнулось в висок Эвелин, рука Нетанэля Брюстера сжимала её горло.
[реклама вместо картинки]
-Разве я был неправ, Джон Ллойд? – Вкрадчиво, с изрядной долей издевки поинтересовался Брюстер. – Стой на месте, Хан! – Резко, отрывисто приказал Брюстер. – Я успею нажать курок, прежде чем ты окажешься рядом!  Разве я был не прав, говоря «Ты не можешь защитить своих женщин», Джон Ллойд? Ты их действительно не можешь защитить. Первая, убитая малышкой Эвой. Вторая  в коме. Третья, - дьявольски ухмыляясь, мужчина приблизил лицо к Эвелин, потерся щекой о её щеку, не переставая улыбаться, - умрет на твоих глазах. Причина и следствие, Хан… Посмотри ей в глаза!  - Пальцы стиснули горло женщины, холодный зрачок пистолета ввинтился в кожу на виске. – Смотри! У них такое беззащитное выражение, правда?  Разве они не говорят за неё? Разве не умоляют о жизни? Эва пошла за тобой -  причина. Умрет – это следствие. Так где я был не прав, Джон Энтони Ллойд? Все закономерно. И все когда ни будь заканчивается…Вот как для неё. Сейчас.

Отредактировано Vintro (2007-10-05 17:32:40)

Для светлокожей женщины, завершенная битва должна была иметь еще один, финальный штрих. Эвелин  поймала руку Джона, стиснула ледяными пальцами. Дыхание, трепет век – она была жива, только по приподнимающейся под белой тканью груди и дыханию, вырывающемуся из полуоткрытых губ, можно было знать, она здесь, с ними, все слышит и понимает. Правитель осторожно прикоснулся к пятну под ключицей. Женщина вздрогнула.
-Рана не опасная, надо лишь остановить кровотечение. - Змей разорвал собственную рубашку, бережно расстегивая пиджак Эвы, подсунул скатанный кусок материи, прижал к ране, проделал то же самое с выходным отверстием на спине.
-Эвелин, - позвал Джон, - ты слышишь меня? Эва…
-«Феникс», - Франко едва удержался чтобы не ударить кулаком об пол. Глаза консильери светились глухой болью. Рана действительно не могла причинить альбиносу особого вреда, тем более кровотечение остановится. Проблема заключалась в «Фениксе». Рывками урываемый воздух, ледяная кожа – при том что Эвелин всегда была холоднокровной – всерьез тревожили консильери Медичи. Светлокожая слишком злоупотребляла препаратом, и теперь пожинала последствия. О побочных эффектах яда и одновременно стимулятора, Змей не знал, Эва вела работы самостоятельно, и не любила распространяться о результатах. – Надо поднять её. Эвангелина, bella mio, посмотри на меня…Посмотри на нас…
Подхватив женщину точно перышко, Джон шагнул к единственной кушетке, стоящей у стены, усадил светлокожую, вглядываясь в лицо, скользя взглядом по бескровным губам. Змей растирал ей руки.
-Причина и следствие,- женщина нашла в себе силы усмехнуться, кивнув на покойного Брюстера, - неплохой девиз, но его подвел, ты не находишь? – Ллойд кивнул, устраивая её поудобнее. Змей, - Эвелин заставила себя открыть глаза, моргнула несколько раз, встречая темный взгляд Ллойда. Разум затеплился в глубине прозрачных кусочков льда, на губах затеплилась слабая улыбка. – У тебя ничего нет с собой?
-Снова стимуляторы? – Возмутился консильери. – Нет. Не проси! Что ты чувствуешь?
-Слабость….боль… - Женщина с трудом сглотнула. – Словно…чужое тело…проклятье…Змей…
-Не вставай, - предупредил Ллойд, осторожно удерживая женщину. Та помотала головой, нетерпеливо, но так слабо махнув рукой.
-Помоги мне встать, Джон. - Женщина взялась за руку Джона, выпрямилась, поддерживаемая им, посмотрела на Джанфранко. Перед решительностью и мужеством хрупкой, невысокой женщины меркли все преграды. Эвелин дошла до конца четырехлетней работы, и не могла позволить себе слабость на последнем отрезке пути. Дело должно быть завершено.  – Змей, связь…Там, - кивок в сторону неприметной двери в стене, не замеченной за круговоротом событий, должен быть кабинет или зал Брюстера…Мне нужна связь…У нас будут гости…Змей…
-Понял, Эва, - Медичи поднес к губам крошечный микрофон связи, до того прятавшийся в нагрудном кармане рубашки, обменялся взглядами с Ллойдом, и подняв пистолет, шагнул к двери. – Винсент, что у вас? Не ввязываться! Все наверх, шестьдесят третий. Спокойнее парни.
Зал заседаний бывшего руководства обладал всем необходимым, что могло потребоваться Эвелин и Джанфранко. Гигантских размеров монитор, экраны поменьше, сканеры, визоры междупланетной связи, средства внутренней связи,  мощный компьютер - из этой комнаты без преувеличения можно было руководить межзвездной войной. Подключать и настраиваться не было нужды: все  работало безукоризненно,  Змей лишь ввел новые параметры, устанавливая связь с руководителями секторов и людей, занятых в едином ударе по системе изнутри. Пальцы мужчины так и летали над клавиатурой, отзывы, контрольные сигналы так и трещали в зале собраний. Это так же была часть плана, обсуждаемая в доме Медичи на Эоле, Эвелин хотела нанести одновременный удар по приверженцам прежнего управления Организацией.
-Эва, готово, - Джон усадил светлокожую  в кресло во главе  длинного стола переговоров, опустился рядом, в соседнее, следя за женщиной. Собравшись, отбросив слабость – хотя он видел, каких усилий стоило Эвелин держаться прямо и собранно – женщина провела рукой над панелью связи, выводя одновременно на всех визорах помощников и соратников. Все должны были видеть и слышать то, что произойдет совсем скоро. Снаружи послышался звук шагов и бряцанье оружия. В сопровождении группы поддержки, увеличившейся по меньшей мере раза в два – агенты на Илларисе подчинились распоряжению консильери, но в данных обстоятельствах сочли необходимым свое присутствие  в «Дарго-Корп» - и собственных охранников, в зал стремительным шагом людей не привыкших к задержкам и возражениям, вошли личные помощники Брюстера и Фроста. Оба убеленные сединами, хмурые, собранные. О вторжении в здание им сообщили охранники. Звуки города не долетали до шестьдесят третьего этажа, но Змей знал что творится снаружи: под стенами «Дарго-Корп» стягиваются крупные военные силы поддерживающие прежнюю власть, и не менее крупные силы приверженцев Белой Дамы. Неопределенность, витающую точно искра над сухостоем, следовало как можно скорее разрешить. Женщина встретила вошедших твердым, спокойным взглядом, уперлась руками в крышку стола, поднялась на ноги.
-Объяснения, - потребовал один из мужчин.
-Белая Дама, - голос Эвелин  делил тишину. – Я, Эвелин Суарас, наемник Гейша, заявляю свое участие в убийстве прежних Руководителей Нэтанеля Брюстера и Элберта Фроста. Заявляю, что следовала традициям Организации и Lex talionis .
-Закон равного возмездия,- шепнул Правителю консильери. Змей держался как всегда сдержанно, но внутри у итальяно все кипело. В Эве он не сомневался.
-Согласно Законам Организации, - продолжила Эвелин, - вы имеете право оспорить преемственность власти, но только сейчас и здесь.
-Аd impossibilia lex non cogit, - наконец проговорил один из помощников, пристально глядя на фигуру новой власти. - Закон не требует невозможного.
-Аd impossibilia nemo obligatur, - парировала альбинос, не сводя пристального взгляда с обоих.
-К невозможному никого не обязывают, - снова перевел Джанфранко. Часть формулы принесения присяги, они признают её руководство.  Дело сделано. Эвангелина теперь Глава Организации. Поздравляю, Правитель.
Сдержанный гул голосов прокатился по залу; на многих лицах цвели улыбки, группа поддержки придвинулась еще ближе, теперь объединенная торжеством. Помощники бывших глав сдержанно поджали губы, обменявшись понимающими взглядами.
-Вскоре они исчезнут, - вполголоса проинформировал Ллойда Джанфранко, - Эвелин не оставит при себе столь неблагонадежных людей.
Шум стих, повинуясь поднятой руке женщины. Светлокожая выступила вперед, останавливаясь рядом с Ллойдом и Медичи.
-Господа Энтони Ллойд, Джанфранко Медичи, - Джон скользнул взглядом по бледному лицу, голос звучит выверено, четко, но сколько боли в глазах. Она будет держаться, пока не доведет одной ей известное дело до конца.  Консильери встал рядом: исходящее от итальянца напряжение можно было ощутить и на расстоянии десяти шагов. Ллойд нахмурился, он не понимал причины тревоги Змея, представляющего, что хочет сказать Эвелин. – Прошу вашего согласия разделить со мной бремя власти.
Удивленный вздох пронесся по залу. Если Джанфранко был известен как правая рука беловолосой, то своим заявление, Эвелин признавала главенство Джона Ллойда. Фактически – ставила его на недосягаемую высоту. Можно быть Правителем всей Галактической Лиги, и иметь за спиной мощного и опасного противника, готового нанести удар в любой момент. Но после разделения власти, всей Организации станет известно – Правитель Джон Энтони Ллойд получил полный иммунитет против Организации. В разные времена Глав Организации, занимающих мегалит «Дарго-Корп»,  было то двое, то трое, то даже четверо. Но никогда никто не ставил под сомнение слово Верховного Главы. Эвелин Суарас, Верховная Власть Организации, ясно указала на положение  Правителя. Никто не мог спорить или возражать – иначе бы это расценивалось как угроза, подлежащая немедленному уничтожению.
Победа была полной. Они завершили свой бой. На этот раз полностью.

Следующие несколько суток прошли в суете и суматохе, сопутствующей смене власти. После ухода из зала переговоров всех лишних людей, Эвелин наконец позволила себе рухнуть в кресло, тихо постанывая от слабости и боли. Спешно вызванные врачи принялись за высокую пациентку, не пожелавшую покинуть рабочего места. Первым делом Эвелин отдала распоряжения на счет погребения Спиди Гонзалеса. Старик наемник ушел как и мечтал, как жил всю жизнь. Эвелин искренне сожалела о потере живой легенды, но действительно все когда либо заканчивается. Быстрый Гонзалес сам вынес решение, и перед смертью не сожалел о прожитом. 
Следовало переделать массу работы, и ни возражения Змея, ни увещевания, ни уговоры не принесли результата. Едва дождавшись, пока эскулапы обработают рану и наложат повязку, Эвелин вновь села в кресло, лично приняв отчеты от всех руководителей секторов. Как она и желала, лишние, неблагонадежные люди бесследно исчезли в самый ответственный для старой власти момент, новые люди из числа Эвиных приверженцев заняли назначенные посты – власть новой Главы катилась по намеченной колее, не замечая препятствий. Напоследок, пожелав Джеку Макгерну – руководителю северного сектора, интригану и дипломату, по мнению Змей крайне опасному человеку, если иметь его в лагере врага -  удачи в исключительно сложном деле переговоров с некоторыми  не покорившимися личностями, Эвелин отключилась от связи, и позволила себе небывалую за последние шесть часов роскошь – потерять сознание.
Очнулась Эвангелина уже в удобной постели, в светлой, залитой солнцем комнате. Змей и слышать не хотел о её непосредственном урегулировании дел, его статус Руководителя предполагал самостоятельное решение всех вопросов, кроме самых сложных, где необходимо было присутствие и голос Верховной Главы. Врачи пообещали Эвелин что плечо заживет быстро. Пока же женщине пришлось ходить с перевязью: так руку меньше тревожили, а отдых делал свою часть работы. Эвелин не терпелось встретиться с семьей. Она извела Медичи требованиями немедленной связи с Хосе и детьми, на что Джанфранко, загадочно улыбаясь, сообщил что вскоре она сможет оказаться на Атриуме. Дом за прошедшие месяцы отремонтировали, семья пребывала в добром здравии, все было готово к её отлету. Руководить и держать связь она могла и с Атриума: Змей как всегда загодя распорядился подготовить для светлокожей удобный, оборудованный всем необходимым кабинет в одной из башен «Стимфалид», зданий-близнецов, занимающих центральную часть города.
Осталось лишь проститься с Джоном Ллойдом.

Панель скользнула в сторону. Джон поднял голову, обводя отсек невидящим взглядом. К нему приблизилась чья то фигура, присела рядом, осторожно прикоснулась к его плечу.
-Поднимайся, Правитель. – Время идет. Транспорт ожидает в порту, Джон. – Негромкий голос совсем рядом. Понимающие прозрачные глаза, полные боли – но не своей, за него, за незнакомого человека.  – Торопись. Твои люди готовы и ждут тебя. Дорога каждая минута. Спеши…
    Немыслимый, безумный перелет, лица – он даже не видел их – словно размытые пятна, голоса, словно пробивающиеся сквозь ватную пелену. Джон Ллойд возвращался на Бетельгейзе, сходя с ума от тревоги, скрипя зубами от боли – невыносимой, выворачивающей все нутро. Плеяды удалялись. И в ушах еще звучал голос светлокожей женщины. Он возвращался домой, молясь про себя. Еще немного времени для Джен…Если бы он мог отдать ей свои годы жизни…Господи…Не дай ей уйти…Еще немного времени… Еще немного…

Дом на Атриуме жил в лихорадочном ожидании. Кипели последние работы по украшению дома. Повариха, миссис Делоро сбилась с ног, садовник соорудил необыкновенной красы панно из цветов и зеленых растений, расположив его на лужайке перед выходом в сад из гостинной. Отремонтированный после нападения, дом сверкал точно стеклышко. Суарасы пребывали в нервно-приподнятом ожидании. Криды, снявшие осаду, сияли довольными улыбками. Фрейя соскучилась за подругой и к возвращению беловолосой приготовила её любимый десерт. Виктор с сыном, своей неиссякаемой энергией и грубоватой манерой высказывать все начистоту, поддерживали Хосе, изнемогавшего от тоски по жене и тревоге за её судьбу. События на Илларисе получили соответствующую в определенных кругах огласку, и так как Хосе и семья имели непосредственное отношение к новой Главе, все произошедшее в здании «Дарго-Корп» стало известно мистеру Суарасу в самые кратчайшие сроки. Нечего и говорить, что мужчина места себе не находил, представляя картину боя и ранения обожаемой супруги. Детям сказали, что у Эвелин важная работа, поэтому мама задерживается. Выражение таких же прозрачных как у Эвы, сомневающихся глаз Томджона показали Хосе – младший понимает гораздо больше. Но молчит. Вероятно, белокожему ребенку стало известно больше, чем нашел нужным сообщить отец. Откуда, каким образом – Хосе не знал, решив оставить выяснения на потом.
По поводу Джона Ллойда, Хосе предпочел промолчать: во всяком случае Джанфранко мог понять хмурый вид латино. Самому Медичи было физически невыносимо видеть женщину и Правителя вместе. Раскаленная игла пронзала сердце Джанфранко всякий раз, стоило итальянцу лишь увидеть как мистер Ллойд берет за руку светлокожую, или как та смотрит на него. Внешне Медичи не позволял женщине прочесть по выражению лица отголоски бушующей в душе бури, но от Хана ничего не укрывалось. В общем и целом, мужчины терпели друг друга, потому что к обоим была неравнодушна Эвелин Суарас. А та в свою очередь, занятая улаживанием дел с Организацией, попросту бы не поняла противостояния обоих. Собственно, о противостоянии речь и не шла. Оба по разному относились в светлокожей, как и та относилась к ним. Кто поймет женщину?
Звездолет, покинувший Илларис, приближался к Атриуму. Эвелин металась по отсеку, мысленно подгоняя звездолет. Джанфранко искренне рассмеялся на последнем сеансе связи: Ли, Маркус и Томджон просили передать как они соскучились по матери, и как ждут её. Дядя Франко уверил детей, что мама прибудет очень скоро. Нетерпению обеих сторон не было предела, так что Медичи пришлось призвать Эвелин к послушанию и выполнению предписаний лекарей. Заживление раны шло своим ходом, правда Эвелин берегла руку, движения причиняли боль, но что значит неприятное ощущение пред встречей с любимыми  детьми и мужем?
-Папа! – Нарядная Мария сбежала по лестнице, окликая отца. – Когда уже мама приедет?
Эвелин ожидали с самого утра, и с каждой минутой градус нетерпения поднимался все выше и выше. Подхватив дочь на руки, Хосе присел на диван, приглаживая локоны девочки. Лиссандра унаследовала его глаза, его темперамент, но красоту и очарование она взяла от матери. Эвелин гордилась дочерью, частенько наедине с мужем говоря что девочка вырастет настоящей красавицей, и они с ног собьются отгонять женихов юной сеньориты Суарас.
-Паап? – Томджон  спустился по лестнице вместе с Маркусом, причесанный, в выглаженной рубашке и темных брюках. – Мы с Маркусом подумали…Давайте вместе подарим маме наш подарок?
Хосе рассмеялся, притягивая к себе обоих мальчишек. Долгих два с небольшим месяца, истосковавшиеся сыновья Эвелин придумывали чем встретить мать. В конце концов Маркус предложил Тому преподнести Эвелин то, над чем беловолосый младший брат трудился по вечерам, тайком проскальзывая в кабинет матери, и подолгу засиживаясь за её рабочим столом, пока Милла Ковальчик или сам Хосе, неспособный по полночи сомкнуть глаз в опустевшей спальне, не уносил заснувшего ребенка в детскую. Результатом усилий и покрывательств  со стороны двойняшек стала изящная композиция из драгоценных камней. Маркус намеревался порадовать Эвелин собственноручно написанной картиной, у мальчика проявился интерес к краскам и кистям. Подарком дочери должно было стать выращенное Марией крошечное деревце с серебристыми цветами. Девочка ухаживала над пробившимся ростком, пока тот не вытянулся в десятисантиметровое деревце, выпустившее первые, крошечные цветы. Хосе обнял детей, прижимаясь губами к вертящимся головкам. Сколько всего он скажет любимой. Как будет рад прижать к сердцу Эвелин, посмотреть в прозрачные глаза и услышать в ответ «Любимый мой».
Эвангелина Суарас, с рукой на перевязи, в легком бежевом костюме, замерла на пороге, с улыбкой глядя на мужа и детей, устроившихся тесной группкой на диване, в пронизанной золотистыми солнечными лентами гостиной. Сердце защемило, на глазах показались слезы. Как давно же она их не видел. Как соскучилась по ним. Джанфранко, бесшумно возникший за спиной светлокожей, улыбнулся грустной улыбкой. В этом доме он был одним из семьи, близким родственником, дядей для детей четы Суарас. Другом, товарищем, верным помощником. И безнадежно околдованным женщиной с кожей цвета чистых горных снегов. Змей улыбался. Сейчас он чувствовал себя одним из них, и хотел испытывать на себе лишь тепло, радость и любовь ставших близкими ему людей.
-Мама! – Мария вскинула голову, вырвалась из рук отца, бросаясь к матери. – Мамочка!!!
Хосе поднялся вслед за детьми. Мальчишки налетели на мать точно цыплята, намертво обхватывая присевшую на колено пред детьми Эвелин за шею, прижимаясь к ней в невыразимом чувстве любви, облегчения и тоски. Мать и дочь целовали друг друга, обнимая со всем жаром встретившихся после долгой разлуки людей. Маркус и Том не отставали. На глазах у всех блестели слезы, и даже Змей ощутил непривычный комок в горле.
-Эва, - Хосе склонился к супруге, дети протестующе запищали на отца, вырывающего мать из их жадных объятий, но мужчина лишь улыбнулся, прижимая жену к сердцу. - Querido mi... Mi vida... Mi único... Como te amo…(Любимая моя...моя жизнь...моя единственная...как же я тебя люблю!).
-Хосе, - ладонь Эвелин скользила по родному, похудевшему, измученному переживаниями лицу Хосе, прикасалась к темным волосам, гладила бархатистую кожу, касалась улыбающихся губ, покрывающих её руку и лицо поцелуями. – Любимый мой…Мой родной…Хосе…Как же мне тебя не хватало, сердце мое…Мария, Маркус, Том…Я дома…Я так счастлива, родные мои…

-Пустите наконец и старого товарища! – Раздался знакомый рокот у входной двери. Таким голосом мог говорить только один  из всех знакомых миссис Суарас. Виктор Крид ухмылялся во весь рот, и на губах стоящих рядом Фрейи и Патрика играла не менее радостная улыбка. Семейство Суарасов  впервые за долгие месяцы воссоединилось вновь, и теперь упивалось обществом друг друга. Виктор шагнул внутрь гостиной, несколькими шагами  оказываясь подле обнимающихся детей и родителей.
-Эва, детка! - Крид сгреб слабо пискнувшую Эвелин в медвежьи объятия, отрывая от пола и прижимая к груди. – Тихо, мелочь! Старый дядя Крид тоже скучал по вашей маме. Как тебе не стыдно, бэйби?! – Пожурил беловолосую мужчина, чуть отстраняя смеющуюся Эву от себя, с жадностью рассматривая чуть похудевшее лицо и довольные глаза. – Мы тут с ума чуть не сошли! Ни весточки, ни словечка! Что?
-Вик! – Фрейя нетерпеливо дернула мужа за руку, ей тоже не терпелось обнять подругу, но если Виктора не спустить на землю, так и будет в одиночку получать все тепло и объятия Эвелин. – Спусти её на пол! Как тебе не стыдно, эгоист!
-Фрейя! – Светлокожая обняла подругу, расцеловав в обе щеки. – Какая ты красивая! Ох, как же я по вам всем ужасно соскучилась!!! Рик, сорванец, вырос! Какой сильный! – Охнула женщина, ощутив хватку сына некрииски. Мальчик явно пошел в отца, и со временем обещал догнать Эль Тигре и в росте и в силе. Если не больше. Подруга выглядела превосходно, лучась доброй, радушной улыбкой и тихой нежностью. С друзьями и семьей Эвелин вдруг показались незначимыми все последние события, смерти, интриги. Лишь здесь, с родными ей людьми, она чувствовала полный душевный покой. Дети снова облепили её со всех сторон, дергая, обнимая и наперебой рассказывая об успехах прошедшего месяца. Столько всего надо было поведать, стольким поделиться!
-Змей, старый заср…хрррр…пройдоха, - получивший тычка от супруги быстро сориентировался Крид, - иди сюда! Дай пожму скользкую лапу! Не обольщайся, - тут же предупредил Крид, предостерегающе вздернув палец чуть ли не к носу Джанфранко, - я тебя по прежнему не слишком люблю.
-Упасите боги от подобной милости, - притворно вздохнув, не остался в долгу Медичи, стискивая лопатообразную ладонь Крида.  – Ничего личного, Эль Тигре, - синие глаза полыхнули весельем, - только бизнес.
Рыжеволосый от души рассмеялся, хлопнув итальянца чуть ниже лопаток. Давняя вражда совсем испарилась, и отношения между буйным, взрывным по характеру Виком и сдержанным, осторожным Джанфранко приобрели со временем ровный, местами шутливый характер. Обоим нечего было делить, и обоих их близкие любили одинаково.
-Эва, детка, какого хрена ты устроила на Илларисе? Говорили, там произошел форменный переворот, - ухмыльнулся Крид, оттаскивая Патрика в сторону, и передавая Фрейе. – У нас тут были готовы к волнениям и восстаниям, кое кто начал качать права, но мы быстро заткнули пасть умникам. С твоей стороны, кстати, было не слишком по товарищески не позвать меня на такое веселье. Змей говорил, вы там неплохо провели время.
-Куда уж лучше, - Эвелин села в кресло, устраивая на коленях Марию. Сыновья расположились на полу, глядя на мать с обожанием. Хосе занял подлокотник кресла, лаская жену взглядом. Кончики пальцев латино перебирали белоснежные пряди.
-Понимаю, - Крид скорчил обиженную гримасу, - у вас там был Хан…
-Вик!
-Крид!
-Уже пятьдесят годков как Крид.– Буркнул рыжеволосый. Мужчина пожал плечами, глядя на возмущенных женщин. Обе светлокожие женщины впились в него взглядами. Эвелин не разрешала детям смотреть Турнир, Патрику позволили посмотреть несколько раз, после чего Криду пришлось рассказывать сыну как его родители участвовали в боях. Рик принял известие спокойно, но больше Турнир не смотрел. Сказал что это его раздражает. В подрастающем здоровяке добра и сострадания оказалось больше чем силы. Хотя Чемпион ему понравился.
Суарасы во время отсутствия Эвелин так же восполнили пробелы, под руководством Хосе. Больше в доме трансляций Турнира не показывали. Томджон хранил молчание, но судя по глазам, ему было что обсудить с матерью.
-Миссис Суарас, Крид, господин Медичи, - повариха, миссис Долоро торжественно вступила в гостиную, объявляя о подаче обеда.
Собравшиеся задвигались, переходя в отделанную светлым мрамором столовую. Эвелин обменялась с Хосе многообещающими взглядами и улыбкой. Их время придет чуть позже…Когда они останутся наедине.

Утро началось с беготни и радостных воплей детей. Поднявшись ни свет ни заря, тройка юных господ Суарасов едва вытерпела до положенного часа – родители имели привычку спать до восьми часов утра – принявшись ломиться в спальню родителей с настойчивостью римлян, наконец пришедших под стены Карфагена, и намеревающихся во что бы то ни стало выполнить давнее изречение. Не выдержав натиска трех пар кулачков и босых ножек, с азартом барабанящих по деревянным панелям, дверь поддалась подобно древним вратам. Шумная, гомонливая орда малолетних захватчиков ворвалась в спальню.
-Мам! -  Мария первая вспрыгнула на огромную кровать родителей, перескакивая через подушки и подныривая под руку матери. Теплое тельце девочки прижалось к Эвелин, жадные ручки обняли её за шею. Маркус и Томджон не отставали, повалив отца и вовсю барахтаясь среди простыней и покрывал. – Ты сегодня никуда не уйдешь?
-Никуда! – Эвелин прижала к себе девочку, целуя лоб и темные глаза, полыхающие весельем. На дальнем конце кровати шла нешуточная борьба захватчиков и горожанина. Медленно но уверенно чаша весов склонялась в пользу пришлых, гарантируя скорую победу. – Как спалось, маленькая?
-Плохо! – Капризно надула губки Лиссандра, - мне было страшно.
-Почему же, солнышко мое? Ой…- Эвелин подтянула ногу повыше, вырвавшись из захвата цепких пальцев: прижатый отцом Маркус решил урвать хотя бы другой кусок победы. Ступня Эвы показалась самым подходящим объектом внимания, а о боязни щекотки дети были наслышаны не на чужом примере. Юным Суарасам во главе с Хосе удавалось иногда загнать мать в угол сада или комнату, и щекотать под смех и жуткие мольбы о пощаде. – Маркус, проказник! – Охнула Эвелин, подтягивая и вторую ногу повыше. Мария хихикнула, на всякий случай повторяя то же самое. Кто знает, может братец решит совершить марш-бросок под одеялом, и тогда обеим дама не поздоровится?!
-Тебя так долго не было, мам, - головка дочери легла на плечо Эвы, темные глаза доверчиво заглянули в глаза-льдинки, - мне казалось, утром тебя не будет. Мамочка, не улетай больше! – Выдохнула вдруг Мария, - мы так по тебе скучаем!
У Эвелин перехватило дыхание. Столько тоски и просьбы было в голосе ребенка, что и самое черствое сердце должно было дрогнуть. Эвелин прижала к себе дочь, качая на руках.
-Я тоже по тебе скучала, Ли, - прошептала женщина, целуя девочку.
-Победа! Я победитель! – Маркус вскочил на ноги, лучась улыбкой. Римские войска в лице доблестного Маркуса и хитрого Томджона сломили сопротивление защитников города, и те, в лице Хосе и Эвы, сдались на милость победителей. Перецеловав родителей, сыновья завалились посередине, между отцом и матерью, делясь снами и мыслями. Хосе и Эвелин сплели пальцы, обмениваясь взглядами. У них были чудные дети, и сердца родителей наполнялись любовью и радостью при виде трех довольных, улыбающихся мордашек, поворачивающихся то к отцу то к матери.
-Знаете, что мы сегодня будем делать весь день? – Эвелин чуть подвинулась, пропуская перелезавшего через ней Томджона, устроившегося слева под боком, и затихшего точно мышка. Хитрец поступил разумно, так ему не приходилось бороться с братом и сестрой за возможность оказаться поближе к матери.
-Что? – Воодушевились три наследника Суарас.
-Сначала мы приготовим завтрак, - Эвелин пощекотала Маркуса, -  потом мы оденемся в самые красивые наряды…ну а потом…
-Что, что мамочка? – Запищала Мария, в предвкушении хлопая в ладоши.
-А потом мы поедем в город, - объявила Эвелин, - и будем целый день развлекаться в парках аттракционов, ходить по магазинам… Объедаться конфетами…
- И сладкой сахарной ватой?- Деловито поинтересовался сбоку Томджон.
-И ватой, и пирожками с меренгами! – Подхватила Эвелин, - и сладкими батончиками в глазури…
-И желейными червячками? – Хитро ухмыльнулся Маркус.
-И желейный червячками, и шоколадными чипсами! – Эвелин села в постели, улыбаясь мужу, только качающему головой при представлении столь грандиозного набега на кондитерские лавки и кофейни Атриума. - И кокосовыми стручками! И снова конфетами! Накупим всякой чепухи!
-И воздушных шариков!
-И игрушек!
-И сладостей!
-У тебя заболит живот, Томджон, - Мария скорчила гримасу брату, показал язык, уворачиваясь от брошенной младшим подушки.
-Ничего, я буду запивать все это сладкой водой с сиропом! – Выкрутился мальчик, победоносно ухмыляясь от уха до уха.
-Накатаемся на качелях!
-Пап, а в голографический тир пойдем?
-Само собой! – Поддержал грандиозное планирование Хосе. – Возьмем с собой Кридов, устроим настоящую охоту!
-Сафари! – Маркус аж подпрыгнул от переполняющего его восторга.
-А потом, вечером, - продолжила альбинос, -  мы устроим пикник на пляже! Разведем костер, будем строить замки из песка!
-Купаться при луне! – Ввернул Хосе, подмигивая жене. Эвелин прыснула со смеху, она то представила о каком купании и в каком виде ведет речь супруг.
-Пожарим стейки, и будем петь песни.
-И играть в прятки?
-И бегать вдоль воды!
-И распугаем соседей!
-Так и сделаем! – Одобрил Хосе, сграбастывая в охапку Марию, отплясывающую на постели джигу.
-Все согласны? – Эвелин встала на колени среди разворошенной постели, мгновенно оказавшись обвешанной детьми.
-ДА-ДА-ДА! -  вырвалось у всех четырех. Хосе не мог остаться в стороне, присоединив свой вопль к крикам отпрысков.
-Тогда все бегом одеваться и на кухню! -  Эвелин по очереди обняла детей, попрыгавших на пол и бегом умчавшихся по своим комнатам. – Сегодня мой черед готовить завтрак.
-Вообще то я предпочел бы нечто более нежное с утра, - протянул Хосе, ловко ухватывая супругу за руку и утягивая обратно в логово из простыней. Смеющиеся глаза и жаркие губы Эвелин без слов выразили согласие, погружая мужчину в водоворот наслаждения, - ты такая обворожительная по утрам, белла… - На миг оторвавшись от светлокожей, прошептал, латино.
-Хосе! Дверь не заперта, - слабо возразила Эва, уже сама притягивая к себе мужа… - Что ты со мной творишь, любимый…

-Эва…
Фрейя поставила чашечку на блюдце, откинулась на спинку кресла, наблюдая за неспешно фланирующими по галереям людьми. Виктор, Хосе и четверо детей умчались в голографический тир, оставив матерей в открытом кафе, расположенном в огромном развлекательном центре. Столик заполнили чашки с кофе, соки, тарелочки с десертами. На полу, подле отдыхающих женщин громоздилась груда пакетов с шариками и ленточками. Фрейя и Эвелин порадовали себя небольшим походом по магазинам, пока отцы развлекали детей просмотром фильма в кинозале, расположенном на самой верхотуре громады «Страны Чудес», как назывался центр развлечения. С чисто женской беззаботностью и азартом обе светлокожие перемерили кучу одежды и туфель, посетили несколько шикарных бутиков с сумочками, продегустировали несколько сортов вин на открытой выставке, успели оббежать пару ювелирных лавок – для развлечения, как выразилась Эва - и вернуться к мужьям с несколькими  пакетами из осмотренных магазинов.
-Я спросить тебя хотела, - некрииска положила руки на край стола, посмотрела на подругу внимательным взглядом, собираясь с мыслями.
-Давай, - Эвелин ложечкой отделила кусочек пирожного. От шоколада уже мутило, но десерт был как раз шоколадным, именно такой она и любила, с кусочками фруктов и  глазурью. Как сладости помещались в детей, Эвелин даже думать не хотела – те не выказали ни малейшего признака переедания, слопав целую гору всевозможных кулинарных и шоколадных изысков, предлагаемым маленьким лакомкам в невероятнейшем ассотритменте.
-Эвелин…Понимаешь…Тебя часто не бывает дома… - Крисс улыбнулась очаровательной, смущенной улыбкой. Светлокожая вздернула бровь. Она действительно часто отлучалась, оставляя мужа и детей на Милу или Фрейю. Пока что вроде бы семья не жаловалась, но судя по словам Хосе, сказанным ночью, муж тяжело переносил разлуку с любимой женщиной.
-Допустим, - десерт оказался отставлен на край стола. – Продолжай.
-Брр… - Поежилась некрииска, передергивая плечами. – Ну и ощущение. Ты со своими подчиненными тоже так разговариваешь?
Эвелин улыбнулась, протягивая руку и пожимая ладонь подруги.
-Нет. Хуже! Они потом обычно трясутся и молчат.
-В общем, мне кажется, тебе стоит чаще бывать с семьей, Эвелин, - выдохнула некрииска. – Хосе красивый мужчина..
-И? – Холод блеснул в глазах светлокожей.
-Просто – чаще бывать  дома. Он любит тебя. Настолько, что прощает и долгое отсутствие, и твою холодность.
Эвелин промолчала в ответ. В словах Крисс была правда. Слишком  много правды. Наверное, надо было задуматься…

Конфликт вспыхнул через месяц. За обеденным столом находились лишь Эва и Хосе. Дети занимались, Криды обещали зайти на другой день. Джанфранко улаживал дела в городе. Хосе хмурился, вяло ковыряя в тарелке. Эвелин читала отчет, время от времени хмыкая или возмущенно черкая ручкой в бумагах. Мужчина молчал. Змей доставил весточку с Бетельгейзе. Точнее ему, как руководителю Центрального сектора, передали информацию. Дженет Ллойд вышла из запредельной комы, и теперь пребывала без сознания, без ухудшения, но и без улучшения состояния.
Атмосфера семейного ужина неудержимо портилась, но Эвелин, занятая делами, умудрялась не замечать  сгущающихся туч, пролистывая бумаги и попутно отвечая мужу. На редкость удачно. Мозг работал в двойном режиме: информация с бумаги обрабатывалась параллельно с прислушиванием к репликам Хосе.
-Томджон становится слишком самостоятельным.
Хосе подцепил зубцом вилки кусочек мяса, меряя жену внимательным, сканирующим взглядом. Конечно же, занята. Погружена в чтение и мысли. Как только умудряется слышать его? Латино пытался подловить Эвелин на месте преступления, прося повторить только что сказанное. Не получилось: альбинос действительно слышала все что ей говорили, умудряясь пропускать слова через фильтры занятости работой.
-Хорошо. Она ему понадобиться в будущем, - не глядя, женщина отправила в рот кусок мяса.
-Мария и Маркус снова поспорили с учителем.
-Развивают личность, - еще один листок лег на стол. Эвелин по прежнему читала.
-Мы слишком давно не были вместе, беллиссима, - тихо проговорил Хосе. Звякнула вилка.
Эвелин подняла голову. Тон, отзвук боли, проскользнувший в голосе мужа, заставил насторожится.
-Хосе…родной мой… - Придется сказать, тянуть дальше не имеет смысла. – Мне…придется уехать на некоторое время…
Гулкая, тяжелая  тишина поглотила слова точно трясина. Эвелин вздохнула. Всего месяц дома, и снова надо улетать. Глаза мужа пылали точно звезды. Но звезды жестокие.
-К нему? – Вилка в смуглой руке дрогнула, очень аккуратно легла рядом с тарелкой.- Я прав?
-Да, - кивнула светлокожая, - требуется помощь…Меня просили…

Она не смогла ответить. Понимание, вина, слабость и страх – все вместе навалились на Эвелин, пригвождая к месту. Правдивые, жестокие слова проникали  до самого сердца.
-Не уходи… - Удалось вытолкнуть из помертвевших губ. Хосе жестко усмехнулся.
-Ты счастлива, белла? - Поинтересовался латин, и этот ровный тон испугал её больше, чем привычный взрыв эмоций и ругани. - Живя не с тем мужчиной, зная, что для любимого ты не на первом месте? А как ты думаешь, Эвангелина, я счастлив? В твоем сердце, белла, - от знакомого, до боли родного обращения сердце женщины замерло, Эва закусила губу, - осталось ли место для меня? Хотя бы тот привычный клочок, на котором я ютился все эти годы, считая себя счастливейшим из мужчин?

Когда Эвелин смогла слышать звуки, пришла в себя от оцепенения, мужа уже не было в доме.
-Нет…- пошатываясь, женщина вышла наружу. Потеря, боль, осознание вины – все вместе заполонило разум, вытеснив все переживания. Впервые она оказалась без Хосе, родного, понимающего Хосе.
-Миссис Суарас? – Гектор, начальник внутренней охране встревожено глянул на хозяйку, выглядящую какой то потерянной.
-Где мистер Суарас? – Охранник едва смог расслышать голос женщины.
-Не знаю,  - Гектор шагнул ближе, желая поддержать светлокожую, женщину заметно трясло. – Хозяин приказал не сопровождать его. Парни остались внутри. Что-то случилось? Миссис Суарас?
Эвелин не слышала. Хосе ушел…Её муж…родная душа…
Альбинос развернулась, направляясь куда глаза глядят. Охранник поднес к губам микрофон передатчика, связываясь с подчиненными. Что-то случилось, будет правильным держать ребят наготове…

-А вот, - взревел было Виктор Крид, вваливаясь в гостиную собственного дома с Патриком и кучей объемистых пакетов…- и мы… - Удрученно завершил рыжеволосый здоровяк, останавливаясь на пороге. На низком журнальном столике росла гора скомканных бумажных салфеток, Фрейя подняла голову, глядя на мужа расстроенным взглядом. На кушетке, уткнувшись головой в колени некрииски, лежала задыхающаяся от слез Эвелин.
-Детка, что случилось? – Виктор шагнул к женщинам, не замечая посыпавшихся на пол пакетов. В голове мгновенно пронеслось несколько вариантов, исключительно неприятного и опасного характера.
-Хосе ушел! – С надрывом выкрикнула Эвелин, захлебываясь рыданиями. Фрейя притянула подругу к себе, гладя по растрепавшимся волосам.
-Не понял? Куда ушел? – Крид уже переключился на мышление наемника, так что в первые секунды не смог понять смысла фразы.
-Вообще!
-Тетя Эва… - Рик оказался рядом с матерью, переминаясь с ноги на ногу.
-Они поругались, и Хосе ушел, - пояснила некрииска.
-Патрик,  иди к себе, - бросил Крид тоном, сказавшем ребенку что возражения не принимаются. – Эва…бэйби…что ж такое…
Эвелин не могла успокоиться. Прибежав к Фрейе, задыхающаяся, с опухшими глазами, непрестанно катящимися из глаз слезами, Эва чуть ли не насмерть перепугала подругу, решившую что случилось нечто непоправимое. Альбинос билась в истерике, и Фрейе стоило немалого труда немного успокоить женщину.
Светлокожая сходила с ума. Сколько же она жила, не понимая, не замечая как причиняет боль мужу, как отдаляется от детей, все глубже погружаясь в дела Организации, крадя время у своей семьи? Как могла быть настолько слепой? Хосе был прав. Во всем прав! Вся власть Организации не стоит ничего. Она не может вернуть ей мужа. Мужа, к которому она была так несправедливо беспечна все эти годы, которого ранила до глубины души. Которого любила…Поняла что любила больше себя…Все время увлекаясь погоней за звездой в небе, не замечала звезды, горящей рядом, мерцающей в такт её дыханию, её сердцу.
-Он ушел…ушел! – выкрикнула женщина на очередное утешение, стискивая виски ладонями. – Я не могу…больно…я…я люблю его…
-Кого? – Решил уточнить Виктор, усаживаясь на пол.
-Вик! – Лишенные зрачка глаза некрииски сердито сверкнули поверх головы подруги. – Как тебе не стыдно?
-Ни капельки не стыдно, - хмыкнул мужчина, глядя на рыдающую Эвелин. – Видишь ли,  бэйби, - мужчина  подпер кулаком подбородок, вытянул сиз коробки бумажную салфетку, передавая её женщине, - я тебя знаю достаточно давно и не скрываю как люблю твою гнусную натуру. Но если тебе не дать испытать на собственной шкуре, ты ничего не поймешь. Высморкайся, детка. Ну, смотри какие глаза опухшие…Поздно лить слезы.
Новый приступ рыдания заглушил слова Эль Тигре, награжденного укоризненным взглядом супруги.
-Тебе еще повезло, Эва, - Крид похлопал по карману, нащупывая сигару, - на месте Хосе я бы…
-Что? – Вскинулась беловолосая. Глаза сверкнули, тело напряглось.
-Эва,  - Фрейя взяла светлокожую за руку, успокаивающе поглаживая ледяную кисть, - Вик груб но прав. Хосе любит тебя, нам было тяжело видеть как он переживает, когда тебя нет рядом. Он никогда тебе ничего не говорил, верно? Не хотел расстраивать…
-Я не могу без него, - всхлипнула Эвелин, - мне плохо без него...А я даже не знаю, где его искать! Фрейя…Вик…
Внезапно женщина выпрямилась, отталкивая подругу. Встала, пересекла комнату, оказываясь у системы связи.
-Завелась! – Рыкнул Крид, бросаясь к женщине. – С кем ты собралась связываться?
Могучая лапища легко высвободила из пальцев альбиноса коммуникатор, привлекла к себе.
-Эва, не твори глупостей! Охрана не поможет. Что ты собралась делать? Поднять на уши весь Атриум? Не сходи с ума! Так ты только навредишь!
-Вик, - светлокожая вывернулась проявив неожиданную для столь хрупкой  женщины силу, - Где его искать? Скажи мне! Я пойду…Сама пойду…Мне нужен Хосе…Я…я без него не выдержу…

Музыкальное сопровождение сцены.
Сопровождение
Дикий пляж Кридов как никогда напоминал уголок джунглей. Хозяева совершенно не стремились ухаживать за ним, предпочтя буйную, перепутавшуюся растительность безликим, аккуратным квадратикам, каковые в изобилии украшали соседские виллы и дома, гордо именуясь пляжами. Здесь царила первобытная, свирепая красота и мощь зелени и морской пучины, с тихим шорохом слизывающей с пляжа пласты мокрого песка. Песок гасил все звуки, неполная луна белым прищуром косилась на пляж. Море шептало тайны, непонятные смертным.
Эвелин остановилась, вглядываясь в одинокую фигуру у поваленного, увитого лианами ствола дерева. Сердце прыгнуло, сжимаясь одновременно от боли и радости. Виктор сумел разыскать Хосе, привести его обратно. Но что ожидает её впереди, какой удел – быть услышанной или быть убитой одним словом? Эвелин не думала, не строила догадок. Все её существо потянулось к мужу, и пролетев последние метры, женщина опустилась рядом с мужчиной. Хосе смотрел на море, и холодок прошелся по коже женщины. Муж не посмотрел на неё, не выразил удивления или неприязни. Просто  молчал, не отрывая взгляда от перекатывающихся, вздыхающих волн.
-Хосе… - Бледная кисть замерла, так и не коснувшись руки латино. Мужчина казался отстраненным, чужим. Точно другой человек, которого она впервые увидала здесь и сейчас. И за это Эвелин могла винить только себя.
«Посеешь ветер, пожнешь бурю»,  - сказала ей некрииска, недавно утешая её. Эвелин слушала подругу, с ужасом осознавая сколько всего могло произойти, пока она, охваченная жаждой власти, рвалась к вершинам, не замечая того, кто всегда ждал её у подножия. Кто было рад ей в любую минуту и в любой ипостаси – руководителя, наемника, гладиатора или просто женщины, доверяющей и доверяющейся. У Хосе была масса возможностей увлечься другой женщиной. Смуглый мужчина обладал жгучей, яркой красотой, и всегда притягивал взгляды. В отсутствие супруги, чувствуя себя заброшенным, любой другой мужчина давно бы  пустился во все тяжкие, получая все то, что ему не давала собственная супруга. Ласку, любовь, обожание, тепло и самое главное – ощущение себя как единственного мужчины. Обо всем этом альбиносу рассказала Фрейя Крид, и хотя на сердце у некрииски лежал камень, это было правильным решением.  Рыжеволосый супруг не ошибался, сказав что Эве надо все пропустить через себя, ощутить на примере другого. Светлокожую потрясла откровенная правда. Любовь и ревность разрывали ей сердце, но Эвелин понимала всю правоту слов подруги, понимала так же, что реши Хосе найти себе другую женщину, в том будет виновата только она сама. Думать тогда, почему муж так и не поступил, она не смогла – слишком сильны были переживания. Но теперь, вглядываясь в родные черты лица Хосе, Эвелин понимала, что своими руками почти разрушила семью.
-Хосе…родной мой… - голос дрожал, но женщина усилием воли заставила себя сдерживать рыдания,  - я виновата перед тобой…перед детьми… Очень виновата…Ты был прав…от начала и до конца…я были слишком слепа, не видя твоих страданий…Хосе…я…должно быть я так и осталась эгоисткой…я причинила тебе столько боли…не смогла сделать тебя счастливым…
Женщина осторожно сделала вдох, ощущая как внутри, где то у сердца тянет тупой болью, становясь сильнее с каждым словом. Из глаз катились слезы, но их Эвелин не замечала. Она должна была прежде сказать мужу все слова.
-Я плохая мать и еще более отвратительная жена… - Горло свело судорогой, так что светлокожей пришлось на секунду замолчать, собираясь с силами. – Наверное я не вправе умолять о прощении, после всего, что причинила тебе своей холодностью и безразличностью… но…я люблю тебя, Хосе. Люблю больше жизни…больше всего что есть на свете…у меня нет более родного человека чем ты. Мне плохо без тебя…очень плохо…ничто и никто на свете не смогут заменить мне тебя, любимый…прости меня…если сможешь…скажи мне что ни будь…только не уходи молча…-Хосе так же молча слушал её, не переменив позы, устремив взгляд в темноту, и Эвелин не смогла больше сдерживать рыданий.
- Я не смогу без тебя…Если ты уйдешь, я умру без тебя, Хосе…
Спрятав лицо в ладонях, женщина поникла, обессилевшая, убитая болью, страхом и горем.