Череп и кости
История ядов

"Все вещества — яды. На свете нет ничего неядовитого. Лекарство от яда отличается лишь дозой".
                                                                                                                                                     Парацельс

Наш мир ядовит. Кислород в воздухе, вода в кране и соль в супе при чрезмерном употреблении могут отправить на тот свет. Однако в живой и неживой природе есть вещества, которые не то что класть в рот — даже в руки брать вредно. Вместе с тем они очень полезны. Одними и теми же составами можно производить алкоголь, удобрения, лекарства, а при благоприятном направлении ветра — уничтожить целую армию на поле боя. Они очень практичны. Достаточно лишь одной капли в бокале вина, чтобы поменять правящую династию и изменить ход истории. Они дешевы и могут быть получены буквально из зубной пасты. С ними нужно считаться.

Историческая карьера ядов начиналась со стрел, отравленных слизью лягушек, и пришла к секретным военным веществам, одна капля которых способна погубить целый город. Это уже не романтические яды Шекспира, загадывающие нам смертельные шарады в духе Агаты Кристи. Современные яды не делают разницы между Гитлером и пассажирами токийского метро. Они окружают нас повсюду. Приготовьтесь к путешествию по отравленной истории человечества.

Зачем вы травите?

Стрихонос ядоносный, основной компонент кураре.

Простейшие яды известны человечеству еще с зари его существования, когда кто-то очень наблюдательный заметил, что мелкие животные, поевшие ягод вон на той полянке, дохнут через пять шагов, а люди хватаются за животы и часами не вылезают из кустов.
Идея использовать губительные свойства растений и животных впервые пришла в голову охотникам. Наши далекие предки выходили не просто на охоту, а, скорее, на сражение. В Европе еще водились львы, а численность животных на планете была такова, что человек рассматривался ими лишь как досадная помеха на пути из пункта А в пункт Б.

Царству животных люди сперва могли противопоставить лишь копья и дубины. Любое усиление их эффективности делало жизнь охотника чуть длиннее. Археологические раскопки показывают, что на некоторых орудиях древности имелись бороздки — возможно, для яда. Однако в Северной Европе не было доступных природных веществ, способных убивать крупных животных наповал и притом безопасных для употребления отравленного мяса вовнутрь.

Наибольший стаж использования ядов в охоте принадлежит азиатским, южноамериканским и африканским народам, имевшим доступ к сильным природным ядам. Однако точной датировки этого «изобретения» нет. Исходя из того, что средством доставки отравы почти всегда служили метательные снаряды, можно оценить возраст ядовитых стрел и дротиков примерно в 6 тысяч лет.

Наиболее «разрекламированным» охотничьим ядом считается южноамериканский кураре — мышечный релаксант растительного происхождения, останавливающий дыхание. Он ценен тем, что он плохо проникает через слизистую оболочку и сравнительно безопасен для использования убитой добычи в пищу. Полвека назад его использовали в качестве анестезии.

В Африке и Азии на охоте, а впоследствии и на войне применялись растительные соки с высоким содержанием строфанина, поражавшего центральную нервную систему. К примеру, айны (Япония) смазывали молоком аконита стрелы и шли с ними на медведя. Одними из первых — впрочем, как всегда, — додумались использовать ядовитые стрелы на войне китайцы.

Мухоловка (питаху), выделяющая сильнейший яд батрахотоксин. Внизу — листолаз ужасный, одна из самых ядовитых лягушек планеты.

Ай да Пушкин!

Благодаря Пушкину в России хорошо известен яд анчара (antiaris — буквально «против наконечника») или упас-дерева родом из Индонезии. Легенды о бесплодной пустыне и костях вокруг анчара, а также о том, что пролетающие над ним птицы гибнут, носят явно сказочный характер. Дело в том, что на Яве анчар рос в вулканических долинах, изобилующих сернистыми выделениями, — бесплодных и безжизненных местах. Однако млечный сок анчара был тут не при чем. Единственный риск для человека, взбирающегося на анчар, — свалиться и свернуть себе шею. Из некоторых видов анчара делают поделки, мешки и даже строительный шпон.
Средневековый взгляд на анчар.

Южноамериканские индейцы добывали яд, жаря над углями ядовитых лягушек. Слизь на коже листолаза ужасного содержала такое количество батрахотоксина, что достаточно было лишь слегка провести по ней дротиком.

Наименее мощными были яды из насекомых. В пустыне Калахари (Африка) на наконечники стрел выдавливали личинок диамфидий. Их токсины действовали очень медленно, и раненое животное могло уйти от охотника на расстояние до 100 километров.

Обычай использовать на охоте яды сохранился даже тогда, когда она перестала служить главным источником пищи. Известно, что в 1143 году византийский император Иоанн Красивый (названный таковым в шутку по причине редкостного уродства) погиб во время охоты на вепря, случайно ткнув себя в руку своей же отравленной стрелой.

НАКАЗАНИЕ ПЕРСИКОМ.
Древнейшие цивилизации планеты не могут похвастаться хорошими знаниями ядов. В Месопотамии боги медицины часто «совмещали» эти функции с покровительством войне, поэтому медики не испытывали иллюзий по поводу своей профессии и ограничивались лишь заклинаниями и травами*. Развитие медицины Междуречья было столь слабо, что, по словам Геродота, вавилоняне приносили больных на рынок и спрашивали у прохожих, чем бы они рекомендовали лечить их. Археолог Леонард Вулли предполагал, что яды могли использоваться в Уре во время похорон царя для добровольного умерщвления его свиты в общей могиле.

(* В Вавилоне «шамму» означало и лечение, и траву.)
Египтяне разбирались в токсинах гораздо лучше. Они знали белену, стрихнин и опий. Из мякоти персиков готовили лекарство, а из их косточек выгоняли синильную кислоту, которую, очевидно, использовали для казни излишне болтливых жрецов. В Лувре хранится папирус, гласящий: «Не произноси имени Иао под страхом наказания персиком».

Истинными мастерами ядов стали греки с римлянами. Если верить Гомеру, при осаде Трои греки использовали отравленные стрелы. Парис был ранен отравленной стрелой на горе Иде. Геркулес напитал свои стрелы ядом лернейской гидры, а во время его битвы с Цербером едкая слюна из пасти последнего так обильно оросила землю, что на том месте вырос аконит (борец) — трава, из которой приготавливали яд.
Греческие слова «яд» и «лук» имеют общий корень. Однако применение ядов в войне (смазывание оружия или отравление воды) осуждалось по той причине, что скрытое убийство не делает чести воину. И греки, и римляне презирали варваров за то, что они пропитывали свои стрелы ядом. При этом греки совершенно не стеснялись травить друг друга «в тылу».

Яды были «последним доводом королей». Клеопатра ушла из жизни благодаря укусу гадюки. А царь Митридат так боялся отравителей, что с детства начал вырабатывать иммунитет, принимая специальную смесь из ядов и противоядий. Когда против него поднялся мятеж, Митридат попытался отравиться — но ни один состав его не брал. Затруднение разрешил охранник, пронзивший царя мечом.

Рецепт чудесной смеси Митридата якобы вывез в Рим полководец Помпей. С тех пор по всей Европе ходили легенды о «митридатуме» — порошке из 65 ингредиентов, помогавшем от любых хворей. Врачи выписывали эту сомнительную смесь из трав и сушеных ящериц вплоть до 18 века.

Плутарх в «Артаксерксе» рассказывает о смертельной вражде жены персидского царя Статиры и его матери Парисатиды. Женщины опасались друг друга и ели одну и ту же еду с одних тарелок. Предосторожности не помогли — мать разрезала дичь ножом, одна сторона которого была смазана ядом, и проглотила безопасный кусок. Съев отраву, Статира умерла. Взбешенный Артаксеркс приказал казнить всю свиту Парисатиды (по обычаям Персии отравителя клали головой на камень и били другим камнем, пока не расплющат череп).

В Афинах существовал государственный яд — цикута (сок болиголова, парализующий окончания двигательных нервов, вызывающий судороги и удушье). Его «прописывали» преступникам. В историю цикута вошла как яд Сократа. Самый демократический полис Эллады приговорил великого мыслителя к смерти по нелепому обвинению в отрицании богов и развращении молодежи. Согласно регламенту казни, после принятия яда осужденным предлагалось лечь, так как их конечности быстро немели. Когда холод доходил до сердца, наступала смерть.

Не менее известной жертвой демократического правосудия был Демосфен. Народ Афин вынес ему смертный приговор, но оратор опередил высланных за ним «охотников на людей», спрятался в храме Посейдона и взял палочку для письма, в которую была залита цикута. Почувствовав смерть, Демосфен подошел к алтарю, сказал несколько слов и упал.

Настоящим раем для отравителей был Рим. Здесь травили всех и вся. В период гражданских войн самоубийство было фактически узаконено: при наличии уважительных причин от государства можно было получить отвар аконита или болиголова. Тацит рассказывает, что во время судебного процесса обвиняемые нередко выпивали яд сразу после выступления обвинителя.

Яд в кубке считался главным способом продвижения по социальной лестнице. Дегустаторы были так востребованы, что объединились в особую коллегию. Чтобы получить трон, Калигула отравил своего дядю Тиберия (задушив его, еще живого, ворохом одежды). «Сапожок» развлекался тем, что рассылал многим римлянам отравленные лакомства и испытывал новые составы на рабах. После его смерти в покоях императора обнаружили большой сундук с ядами. По легенде, Клавдий приказал бросить этот ящик в море, после чего к берегу еще долго прибивало волнами мертвую рыбу.

Клавдий же умер от яда известной отравительницы Локусты, нанятой его женой Агриппиной. По слухам, инструментом убийства могли быть либо грибы, либо отравленное перо, которым щекотали горло, чтобы вызвать рвоту после обильных пирушек. Сын Агриппины, печально известный Нерон, также прибег к услугам Локусты, чтобы избавиться от законного наследника трона — юного Британика. Первая доза яда была слишком слабой — парня лишь прослабило. Взбешенный Нерон избил Локусту и заставил ее сварить яд прямо у себя в спальной. Проверку дегустатора обошли, отравив воду для разбавления вина (ее дегустатор не пробовал). Жертва умерла за несколько часов.

Масштаб отравлений был так велик, что император Траян запретил выращивать аконит, сок которого был главным компонентом ядов того времени. С переносом столицы империи в Византию отравления пошли на убыль. Греки предпочитали ослеплять конкурентов, а не травить их.

(Материал взят с сайта журнала «Мир фантастики»).