В научном сообществе и академических кругах, как и во всех институтах, действуют сильные, а иногда и противоположные идеи о том, как наука как общественная движущая сила прогресса должна быть организована, позиционироваться и управляться в обществе в соответствии с потребностями и ожиданиями общественности.
Как следует содействовать тому, чтобы иметь возможность демонстрировать максимальный прогресс и, наконец, что наиболее важно, как и кем должны определяться качество и прогресс. Эти дебаты в некоторых отношениях довольно академичны и могут показаться эзотерическими, но на самом деле они весьма актуальны для повседневной исследовательской практики. Они непосредственно затрагивают вопросы, касающиеся влияния внутренних и внешних полномочий в науке, например, относительно внутреннего распределения кредитов, которое включает показатели превосходства, академическую иерархию, должности, статус и уважение, распределение грантовых денег. Эта политика науки прямо или косвенно определяет выбор проблемы и, следовательно, рост знаний, а также влияние науки в более широком социальном контексте.
Из этого исторического подхода и моей доминирующей ссылки на основополагающие работы второй половины прошлого века у читателя может сложиться впечатление, что это в основном проблема прошлого. Не заблуждайтесь, к сожалению, это не так, как показала недавняя эмпирическая работа, которая будет обсуждаться в следующих главах (Фохлер и де Рейке, 2017; Франссен и др., 2018; Хаммарфельт и де Рейке, 2014; Хаммарфельт и др., 2017; Кальтенбруннер и де Рейке, 2016; Мюллер и де Рейке, 2017; Рашфорт и де Рейке , 2015; Рашфорт и др., 2018; Rushforth & de Rijcke, 2016).
Это связано с сохранением классических идей о научном методе, истине, науке без ценностей, академической автономии, нейтральности и изоляции науки от внешних ненаучных ценностей, от политики и общества в целом. Эти проблемы вовлеченности и ответственности в сравнении с автономией и академической свободой вовсе не новы и обсуждались в шестидесятых и семидесятых годах с разных философских, социологических и политических точек зрения (Rose & Rose, 1969; Ziman, 1996; Ravetz, 1971; Bernal, 1939; Polanyi, 1962b; Habermas, 1970a, b; Toulmin, 1964; Weinberg, 1963).
С 1960 года утвердилась идея науки как общественного действия, подлинно коллективного и социального процесса с профессиональной культурой, организованной для получения сертифицированных и надежных знаний. В частности, с тех пор, как в 1962 году была опубликована Структура научных революций Куна, в академических кругах стало приемлемым и было признано необходимым изучать различные социальные аспекты науки с учетом, помимо строгих научных аргументов, объяснения роста знаний (Kuhn, 1962). Эти разработки возникли в результате новаторской работы нескольких ученых, которые по-новому начали проводить исследования того, как работает наука и как мы создаем и принимаем знания (Hanson, 1958; Toulmin, 1972; Polanyi, 1962a; Ziman, 1968). Их исследования отклонились от доминировавшей до тех пор в основном нормативной философской дискуссии, основанной на естественных науках, о статусе научных притязаний, и вместо этого сосредоточились на практике науки и на том, как достигаются знания и наши общие убеждения на практике, вместо обсуждения того, как следует заниматься наукой.
https://limonsu.ru/publ/aktualnye_novos … 9-1-0-2212
Как я расскажу позже, несмотря на то, что этой работе 40-60 лет, поскольку она в основном выполнялась на факультетах социальных наук и гуманитарных наук, на факультетах естественных наук, геонаук и биомедицинских наук, это все еще не получило широкого внимания. Большинство практиков и администраторов интуитивно все еще придерживаются стандартной модели, популярного образа науки, который не соответствует реальной цели и практике науки. Классические идеологизированные образы науки и их плохое соответствие реальной практике создания знаний являются весьма проблематичными, поскольку до сего дня они в значительной степени определяют то, как наука осуществляется в академических кругах. Очевидно, что правильное самопонимание науки также имеет особое значение в дебатах, где требуется надлежащее размышление о статусе, высшей цели и положении науки в обществе (Хабермас, 1971).