Ева стояла рядом, я чувствовал плечом её плечо, но смотрел на мутанта. Я видел вблизи   Джимбо и Пита, но Зеллабия показался мне даже крупнее прежних мучителей.
- Оружие не понадобится, человек. – Голосом низким, как церковный колокол, проговорил он. -  Я не причиню вреда.
Зеллабия смотрел куда-то вниз, и  понял, что сжимаю рукоять пистолета сведенными от усилия пальцами.   
- Меня Олег зовут, - сунув пистолет за пояс, представился я. 
Рука утонула в его широченной ладони, и я удивился, с какой бережностью огромные  пальцы сжали мою ладонь.

Зеллабия выглядел как мутант, но говорил как человек, а разумности в нем было больше, чем во всех виденных мной мутантах. Я сидел на заправленной кровати, и никак не мог оторвать от него взгляда. Ева разогревала на крошечной керосиновой горелке банку консервов, пока я грыз твердую как камень галету. Немедленно осмотреть себя я не позволил: рана на ноге вроде перестала кровоточить, а я помнил, как быстро на мне заживают порезы.
Правда на этот раз дело было посерьезнее, но я вспомнил простой рецепт Франко, и еще в канализации перетянул колено тряпкой. В прошлый раз помогло, и я надеялся, что мой организм справится с ранением.
Я хотел немедленно убраться из этого жуткого места. Кроме того, у меня на кончике языка вертелось не меньше сотни вопросов, но прежде, чем я успел задать хотя бы один или предложить удирать без оглядки, Зеллабия вернул меня с небес на землю. Его широкие ноздри дрогнули, втягивая теплый воздух.
- У тебя раны, -  проговорил Зеллабия. – Я чую твою кровь.
Ева нахмурилась, но я выдержал её взгляд, и нарочито бодро сказал:
- Кровь уже остановилась. Да и рана не такая уж и большая…Так что можно собираться.
- Не такая большая?
Я снова призвал на  помощь все мужество, чтобы смотреть в лицо Еве.
- Ну-ка, показывай!
Я даже привстал на койке, и ухватился за пистолет, демонстрируя всю серьезность намерений немедля пуститься в путь.
- Нам надо выбираться отсюда, - как можно тверже проговорил я,  старательно не глядя на Зеллабию, который просто стоял у двери, ожидая развязки. – Со мной все будет в порядке!
- Молодой человек!
Тон у Евы был точь-в-точь как тогда на трапе у Ривет-Сити, когда она приказала Франко остановиться.
- Присядь, человечек, - проговорил мутант, - пусть Ева осмотрит тебя. Здесь, - он обвел комнату рукой, - вам ничего не грозит.
Мог ли я противостоять превосходящим силам? Я послушно сел, закатал штанину, и показал Еве след от знакомства с Рони. Пришлось так же коротко рассказать ей, что со мной произошло в это утро, пока она обрабатывала рану единственным дезинфицирующим средством, подвернувшимся под руку.
- Виски? – Недоверчиво принюхался я.
Зеллабия кивнул, и передал Еве шприц со стимулятором.
- Все, что осталось, - с сожалением проговорил он. – Лекарства есть только в лазарете; мои сородичи не слишком умны, но Лоретту насторожит, если сразу после побега кто-то начнет интересоваться медикаментами. Ты потерял много крови, нельзя уходить прежде, чем  наберешься сил.
- И что же мне делать? – разочарованно протянул я.
Пылкое воображение уже нарисовало картину побега: я впереди, Ева с разметавшимися волосами крепко держится за мою руку,  за нашими спинами полыхает ненавистный поселок, на входе – благодарный и суровый Франко палит в мутантов из верного ружья, а те так и падают, так и падают…А потом…
- Есть. – Вернула меня к настоящему практичная Ева. – И спать. И снова есть. Больше мы все равно пока ничего не сможем сделать.
Тонкая игла впилась в руку, но я мужественно выдержал неприятную процедуру, не глядя на быстро пустеющий шприц.
- Не понимаю, почему мы должны ждать, - проворчал я, пока Ева готовила чистые повязки. – Почему бы нам не уйти сразу?
- Мы должны дождаться вашего товарища, - глухо проговорил Зеллабия.
Ева покраснела и опустила голову, а я мысленно выругал себя самыми жуткими словами, которые знал. Я не сомневался, что Франко постарается проникнуть в поселок, но я не представлял, как он это провернет – после моего побега мутанты наверняка взбесились, так что теперь за ворота даже блоха не прошмыгнет.
- И сколько ждать?
- Недолго, - кивнул огромной головой мутант. – Он внутри города.
Я откровенно вытаращился на него.
- Но как?
- Прежде неподалеку была насосная станция, - пожал плечами Зеллабия, - старый коллектор еще действует.
- Там же гули! – взвился я, и тут же дернулся от боли.
- Сиди смирно, - укорила меня Ева, легонько толкнув в грудь. – Я не наложу повязку, если ты будешь брыкаться.
Я покорно откинулся обратно, глядя как Ева ловко обматывает мою ногу бинтами.
- Под городом полным-полно диких гулей, – Зеллабия потер подбородок, – но это единственный, почти безопасный путь в поселок. Ваш друг пойдет по нему.
Я передернул плечами, вспомнив последнего полумертвеца, напавшего на меня в коллекторе, и подумал, что Франко придется  пробиваться через распаленных запахом свежей крови созданий. Правда, Франко гулей не боялся  (мне порой казалось, что он не боится вообще ничего), и оружия небось прихватил – на троих хватит.
-Значит, будем ждать? – убито поинтересовался я.
Зеллабия кивнул. Он вообще предпочитал говорить немного, и только по делу, чем напомнил мне Джанфранко, и я украдкой улыбнулся.
- А пока мы будем ждать, - наново накладывая повязку мне на ногу, сказала Ева, - надо придумать, как обезопасить Зеллабию от Франко. 
Я помолчал, обдумывая её слова. Конечно же, Франко сперва выстрелит в мутанта, а потом станет разбираться, кто в чём виноват.
  - Думаешь, он не поверит, что Зеллабия нам не враг? – Подвигав ногой, рассеянно поинтересовался я.
Ева затянула узел над коленом и выпрямилась, держа в руках использованные бинты.
- Не знаю, чему он поверит, но это была его идея – похитить меня.

  Зеллабия придумал хороший план. Единственное, чего он не учел – появление Джанфранко.  Я как раз уписывал вторую банку консервов, когда он так и сказал, обращаясь к Еве:
- Не знал, что у тебя есть мужчина. Мой план работал, пока не появился он.
- И что бы ты сделал, если бы знал о нем раньше? – парировала Ева. 
Я отложил ложку в сторону, с интересом прислушиваясь к их беседе.
- Придумал бы что-то другое, - пожал плечами Зеллабия.
- А если бы ты просто попросил доктора Силк пойти с тобой? – спросил я.
- Обычно люди в меня стреляют, - безмятежно произнес Зеллабия. – Думаешь, что-нибудь бы изменилось, приди я к Ривет-Сити, и окликни её?
Зеллабия был снова прав. Для него оказалось легче похитить Еву, чем попытаться  завязать диалог, стоя под градом пуль на берегу. О смерти Пэтси он искренне сожалел, но сделать уже ничего не мог. Я узнал, что именно Зеллабия прикрывал отход своих подручных: только он мог стрелять поверх голов, не убивая и не раня никого из патрульных Ривет-Сити.
- Наверное нет, - согласился я.
Ева отвернулась, но я успел заметить, как она быстро промокнула уголки глаз. Здесь, внизу, защищенная покровительством Зеллабии, она все равно сходила с ума от страха за Франко. Они слишком долго знали друг друга, чтобы Ева ни мгновения не сомневалась: Медичи пойдет за нею куда угодно, хоть в логово мутантов, хоть на край земли.
Мы надолго замолчали.
- Поспи, - предложил Зеллабия, и я быстренько свел так и норовящие разъехаться челюсти вместе. – Кто знает, когда можно будет отдохнуть в следующий раз.
Сытная пища и покой сделали свое дело: меня разморило, и я откинулся на стенку, опираясь плечами и старательно подавляя зевоту. Когда появится Франко, у нас не  останется времени на отдых. Ева думала так же; она собрала скудный запас бинтов, сложила повязки, немного еды, и готова была пуститься в путь без промедления.
На меня не обращали внимания, и я прилег на постель, разглядывая Еву и мутанта. Оба склонились над непонятным чертежом, разложенным поверх потрепанной карты: Ева водила по нему пальцем и делала пометки, а Зеллабия что-то подсказывал ей, указывая на какие-то точки на листе.
Он собирался добраться до развалин Пентагона, и ему нужна была её помощь. Я вспомнил, как это место упоминал Арлингтон и Франко, но я не понимал, что может понадобиться мутанту на некогда секретном объекте, превращенном в руины несколько сотен лет назад.
Я глазел на них, пока глаза не стали слипаться, и вскоре, убаюканный негромкими голосами, заснул.

Проснулся я от грубых голосов, окликавших Зеллабию.
Я скатился с кровати, и вцепился в пистолет занемевшими со сна пальцами. Ева стояла рядом, прямая как стрела, с плотно стиснутыми губами, и я подался вперед, закрыв её спиной.
Зеллабия стоял у двери, ведущей в большой зал.
- Ничего не бойтесь, - сказал он. – Сюда они не посмеют войти.
Я на это искренне надеялся. Судя по воплям, доносившимся снаружи, на лифте спустилось по меньшей мере четверо мутантов. Должно быть, случилось нечто необычное, если сородичи Зеллабии осмелились сунуться в логово вожака. Обменявшись с Евой безмолвными взглядами, мы прислушались к рычащим голосам. Похоже, мутанты были чем-то недовольны.
Я еще не слыхал, как Зеллабия  общается с сородичами, но когда он с грохотом захлопнул дверь в спальню, я получил превосходный шанс пополнить свои впечатления.
- Ты говорил, мы не потеряем больше ни одного из наших! – Зарычал кто-то из пришедших. – Мы сделали все, как ты велел! Пустили собаку его по следу, и наткнулись на ловушку! У поселка был человек! Я чуял его запах, вонь пороха на его лёжке! Пес сунулся первым, и взлетел на воздух.
Несколько раздраженных голосов поддержали говорившего согласным рычанием.
- Ты уверял, что за женщиной никто не придет. Мы потеряли пятерых этой ночью, еще двое утром ушли проверить руины и пропали! Шило кто-то убил! Гнилого докторишку прихлопнули прямо в лазарете. Раздавили, точно навозную муху. Джимбо прав! От твоей женщины одни неприятности!
Я крепче стиснул пистолет, надеясь, что мне не придется пустить его в ход,  и почувствовал, как Ева сжимает мою руку ледяными пальцами.
- Молчать!
Мы оба вздрогнули. Если бы я не слышал Зеллабию, я принял бы его за одного из кровожадных монстров, населявших поселок. Недовольный ропот стих: теперь мы слышали только рык нашего неожиданного союзника. От его громового рева сотрясались стены.
-Неблагодарные недоделки, - с неприкрытой яростью взревел Зеллабия, - когда вы наконец начнете хотя бы немного думать?! Собака попала в ловушку вместо одного из вас, недоумки! Никто из мягкотелых людишек не сунется в поселок, полный мутантов – хотя бы такую малость вы должны понимать? Я привел вас обратно живыми! И разве я не велел вам не трогать горожан? Кто из вас притащил черную женщину, скорпионьи отродья? Ты, Смок? Или ты, Кэл? Или быть может ты, Винс?
Мутанты притихли. Я слышал шарканье ног по полу, шумное фырканье, становившееся все тише, по мере того, как Зеллабия изливал на головы усомнившихся сородичей новые доказательства. 
- Мальчишку еще не нашли?  - проворчал он. - Так какого атома вы явились ко мне с требованиями? Разве я не приказал послать гулей в канализацию, выставить часовых у всех ворот, пустить патрули внутри поселка?
-  Мы так и сделали, - загудели мутанты, - мальчишке не уйти! Но Шило, Зеллабия…
- Доктор выкачал у человечка много крови. – Взревел наш друг. – Люди не упускают возможности отомстить. Мальчишка здесь. В поселке. Если он решил перерезать Шилу горло, мы не в обиде. Чертов гуль слишком зазнался. Что касается моей женщины, Смок…Она моя. Или кто- нибудь из вас хочет оспорить мое право?
Шарканье сапог стало заметно тише: то ли не нашлось желающих возразить вожаку, то ли в крошечные, затуманенные жаждой крови мозги мутантов наконец пробилось понимание всей нелепости требований.
- Усильте патрули, - напоследок приказал Зеллабия. – Мальчишка нужен для нашего будущего, наших детенышей и женщин! А теперь убирайтесь. Проваливайте ко всем чертям, и не дайте ни одной живой душе выйти за пределы поселка.

Мы слушали скрип лифта, пока тот не стих, и бросились к Зеллабии, как только он вошел в комнатку. Мутант пожал плечами, словно извиняясь за сородичей:
- Они редко думают, - сказал он, - и это сыграет нам на руку. Я опасаюсь только Лоретту, - добавил он, и я помрачнел. Женщина была умна и проницательна, кроме того, я знал, что теперь она пойдет на все, лишь бы не выпустить меня из рук. Ради будущего, полного новых сильных детенышей, Лоретта запросто могла извести всех гулей, хоть диких, хоть разумных, и натравить на меня всех мутантов поселка. Собственно, она это уже и сделала. Я почти не сомневался, что под её дудку плясал Джимбо, подстрекавший мутантов пойти к вожаку.
- Как ты планируешь вывести нас наружу?
Ева первая оправилась после дерзкого вторжения мутантов, и проявила здравый смысл: если я был готов идти немедля, она предпочитала узнать все детали загодя.
Зеллабия присел перед столом, приглашая нас подвинуться ближе, и пояснил свой план.
- Мальчику нельзя показываться на поверхности. Меня слушают, но даже моего слова будет недостаточно, чтобы уберечь его от нападения остальных. Лоретта крепко вбила им в голову необходимость поймать человечка живьем. Поэтому тебе, Олег, - Зеллабия ободряюще мне кивнул, - придется стать невидимкой. Я помогу выбраться из здания, а затем ты спустишься вниз, и по трубам выйдешь за пределы поселка.
У меня по спине пробежал холодок. После бегемота Рони мне уже можно было нечего не бояться, но гули по-прежнему вызывали у меня дрожь в поджилках.
- Оружие я тебе дам, - сказал Зеллабия, и я кисло ухмыльнулся. Вторично лезть в холодный коллектор мне совершенно не хотелось, но иного пути выбраться незамеченным попросту не существовало.
- А Ева? – я озвучил мучивший меня вопрос. – Пойдет со мной?
Зеллабия улыбнулся.
- Мы с Евой выйдем через главный вход, - уверенно проговорил он. – И встретимся с тобой у западных руин города.
Некоторое время мы молча обдумывали план. Я почти не сомневался, что Зеллабия выйдет как и задумано, и никто его не задержит. Пожалуй, мне идея начинала нравиться тем больше, чем дольше я о ней думал.
- Что скажете? – Спросил мутант, глядя на нас обоих.
- Скажу, что байки ты плетешь складно…
Зеллабия не шелохнулся, и так и остался сидеть: вытянув руки перед собой, не сделав ни одного лишнего движения. Я вскочил как ужаленный.
На пороге стоял Джанфранко.
Грязный, заросший, с кровавым рубцом на щеке, но несомненно живой и самоуверенный точно гранитная глыба.
- Франко!
Кажется, я улыбался, глядя на Еву, со всхлипом приникшую к плечу Медичи. Его винтовка все время была нацелена на Зеллабию, и смотрел он поверх беловолосой головы Евы, одной рукой обнимая её вздрагивающие плечи.
- Всё, все, - немного грубовато произнес Франко, отстраняясь от Евы. Ты вытерла глаза, и с тревогой посмотрела на мрачного Медичи, не сводившего глаз с мутанта.
- Я все объясню, - вспыхнула женщина, стискивая руку, державшую винтовку. – Он наш друг.
- Он мутант.
- Он наш друг! – упрямо вздернула подбородок Ева. – Выслушай меня! он поможет нам выбраться! Я обещала ему помочь…Франко, это очень важно! Зеллабия знает нечто такое, что поможет нам в будущем. Всем нам! Всему Ривет-Сити ! Пожалуйста, опусти оружие. Мы можем договориться.
Медичи наверняка принял решение раньше, чем Ева его попыталась убедить. Думаю, он тоже кое-что слышал о нашем друге, пока пробирался к дому Зеллабии. А может, расспросил Шило. Я подозревал, что когда нужно, Франко может быть очень убедителен.
Ева отступила в сторону, и я оказался единственным объектом пристального внимания Медичи.
- Значит, ты здесь, - зачем-то сказал он. – Живой.
Я кивнул, и шагнул навстречу к нему.
- Я нашел Еву, - улыбнулся я, глядя в заросшее, покрытое пылью лицо Джанфранко. Никогда еще я не испытывал такой радости: ведь теперь мы все вместе могли уйти, а самое главное  – мой вечно недовольный спутник  мог мной гордиться! Мой план сработал, и Ева была спасена!
Я настолько потерял голову от радости, что не обратил внимание на странное выражение, промелькнувшее в его взгляде, и подался вперед, торопясь поделиться новостями.
Франко мне врезал!
Только что я стоял, радостно ухмыляясь, а в следующий миг навзничь рухнул на холодный бетонный пол, держась за полыхающую скулу. Если Джипси, после проигрыша в карты, срывал на мне злость, попросту избив меня, то здесь я почувствовал на собственной шкуре тщательно отмеренную, холодную ярость.
Франко ударил меня наотмашь, тыльной стороной кисти, но ощущение  было, словно меня лягнул брамин. Перед глазами заплясали яркие точки, в ушах зазвенело, и я потряс головой, чтобы разогнать туман в глазах.
- Франко!
Я видел, как Ева бросилась к нам, но Зеллабия, поймав её за кисть, не позволил подойти ближе.
- Нет, - услышал я его глубокий, спокойный голос, - не мешай. Отец должен сам разобраться с  детёнышем.
- Если я не могу научить тебя словами, может так ты начнешь немного прислушиваться ко мне. – Едва разжимая губы, процедил Джанфранко.
В глазах у меня прояснилось, и хотя в голове еще звенело, я смог поднять голову и посмотреть ему в лицо.
Франко нагнулся, и протянул мне руку.
- Вставай, - спокойно, словно ничего не произошло, велел он.
Я ненавидел себя за слабость, но ухватился за его ладонь, и поднялся на ноги. Мы стояли друг напротив друга, и я смотрел ему в глаза, сцепив зубы, чтобы хотя бы немного унять дрожь, сотрясавшую тело.
- Никогда больше не поступай необдуманно, - произнес Франко, - твой план мог не сработать.
- Но ведь получилось? – стуча зубами, не сдержался я.
Медичи смерил меня ледяным взглядом, и я подумал, что ему придется поколотить меня не один раз, прежде чем я начну думать как он.
- В конце концов, удаче надоест ходить за тобой по пятам, Олег. – Сказал он, и, протянув руку, вдруг крепко сжал мое плечо.  – Постарайся не забывать об этом в следующий раз. Я не вечен. И я не всегда буду рядом.
Кажется, я еще с полминуты смотрел ему в спину, пока Франко, гладя по волосам прижавшуюся к его плечу Еву, что-то ей шептал.  Выходит, наш человек-кремень беспокоился из-за меня? Я помотал головой, укладывая неожиданную мысль поудобнее, но прежде, чем я успел стряхнуть оцепенение, и уточнить, пока есть благоприятный момент, Франко отпустил Еву, и посмотрел на всех нас по очереди.
- Мы уходим, - сказал он, и дуло его винтовки нацелилось в грудь Зеллабии. – Олег и Ева идут со мной. Ты, желтокожий, можешь выйти как и собирался.
Я передернул плечами, и обменялся с Евой быстрым взглядом. Конечно же было бы глупо ожидать, что Франко поверит мутанту. С другой стороны, Франко наверняка чаще смотрел на мутантов в перекрестие прицела, чтобы присутствие Зеллабии не будило в нем укоренившиеся привычки. Но пристрелить его, Франко вроде не пытался, так что я подумал, что нашему мрачному спутник просто нужно время, чтобы привыкнуть к соседству мутанта.
-Западные руины, - выпрямился Зеллабия. – Дождитесь темноты.
- А ты куда? – Встревожилась Ева.
Мутант ухмыльнулся, показывая крупные желтые зубы.
- Возглавлю отряд по розыску человечка. Где-нибудь в восточной части города. Удачи, человечек, - пожелал он, и на прощание коротко встряхнул мою руку.

Отредактировано Vintro (2010-02-02 20:10:49)

Нечего было решать. Что бы там ни придумал себе мутант, я не собирался идти с ним к центру. Зеллабия повернул голову, вглядываясь в изрезанный горизонт, вздохнул, и посмотрел на мальчишку. Тот едва держался на ногах, поддерживаемый скорей гордостью, чем жалкими крохами угасающих сил.
- Я понесу, - сказал мутант, подхватив парнишку, и прижав его к широченному нагруднику. – Так будет быстрее.
- Он прав, - негромко произнесла Ева. Рюкзак Олега валялся на земле, и она забросила его себе на спину. – Может быть, мы еще успеем.
Мальчишка застонал. У него едва хватило сил открыть глаза, но блуждающий взгляд безошибочно остановился на Зеллабии.
- Ему нельзя в Ривет-Сити, - прохрипел он. – Его же…его…убьют…
Ева метнула в меня быстрый взгляд.
- Он сам выбрал свою дорогу, - отрезал я. – Вперед.

Спустя час мы остановились. Ева задыхалась от бега, но не жаловалась. Она шла рядом с мутантом,  и то поправляла мальчишке прилипшие ко лбу волосы, то держала его за руку, когда Зеллабии приходилось перебираться через обломки, загородившие путь.
Я выбрал кратчайший путь, но все равно мы шли недостаточно быстро. Олег, поначалу глухо вскрикивал от неизбежной тряски, но вскоре затих, и лишь едва слышно стонал. Ева несколько раз догоняла меня, и я видел её плотно сжатые губы, и морщины, залегшие над переносицей.
Мы ничем  не могли помочь Олегу. Только идти вперед, уповая на удачу, столько раз выручавшую мальчишку.
Зеллабия взбирался на холм, глубоко зарывая ноги в жесткий карликовый кустарник, усеявший склоны. Небо было чистым, звезды – яркими; мы хорошо рассмотрели город, разделенный улицами на квадраты, неровные, словно обкусанная хлебная корка. Восточнее, за излучиной свинцово-серой реки, тускло горели крошечные точки: сигнальные огни радиомачты авианосца.
Ева остановилась рядом, с трудом переводя дыхание, подхватила свесившуюся кисть Олега, посчитала пульс. Удрученно покачала головой.
Зеллабия бережно положил мальчишку на землю, и не вставая, посмотрел на меня. Он казался мне чересчур умным для мутанта; я ни капли не верил ему. Ева ученый, она с радостью вцепится в любую новинку, если та сулит хоть немного новой информации. А тут был целый мутант, с собственными планами, желаниями и способностью связно рассуждать.
- Ты остаешься здесь.  – Сказал я, обращаясь к Зеллабии. – Слишком близко к городу, можно нарваться на патруль. Дальше мы пойдем одни. Я обещал Еве не трогать тебя, но это не означает, что я буду тебе верить, мутант.
Зеллабия кивнул, и подняв голову, прислушался.
- Там люди, - проговорил он, указывая на мертвые руины города. – Я останусь здесь, и буду ждать сколько потребуется. Вон то здание, кажется, прежде было заводом, - здоровенная лапа качнулась в сторону, указывая на обгоревшие обломки приземистого квадратного здания из стекла и стали.  – Ты сможешь меня найти здесь в любое время, - спокойно прибавил Зеллабия. – Я буду ждать.
Ева метнула в меня быстрый взгляд, протянула руку, и коснулась лапы мутанта.
- Мы устроим Олега, и я навещу тебя, как только смогу…
Ни она, ни я еще не знали, что сможем выполнить обещание лишь почти через неделю, когда всё будет кончено.

- Ии-эхх! – Воскликнул Пакстон, вываливаясь в коридор, и рукавом стирая пот со лба. На щеке у него красовался свежий порез,  край комбинезона был залит чем-то едким, ботинку прилипли кусочки стекла, и хрустели при каждом шаге. – Там настоящая война.
Джои нервно ухмыльнулся, сунул руки в карманы, и бочком подвинулся к колченогой железной лавке у стены. Старина Билл сел рядом, вытянул ноги в проход, пошарил по карманам в поисках сигареты, не нашел, и махнул рукой.
- Хреново дело, дружище, - сказал он, - слышишь, чего творится?
Пакстон мог и не спрашивать: мы все отлично слышали вначале звон упавшего на пол «судна», звяканье разлетевшихся вдребезги бутылок с раствором, и липкую тишину, накатившую следом.
Дверь отворилась. Билл  быстро подобрал ноги
- Успокойся, любимая…
Ева закрыла лицо руками, и я услышал, как она тихонечко плачет. Джои кусал губы, старательно рассматривая стену напротив, Билл хмурился, и покашливал, не решаясь вмешаться.
- Он не хочет, чтобы я к нему подходила, - сквозь слёзы выговорила Ева. – Это  ужасно, смотреть и знать, что ничем не можешь помочь! Ему становится все хуже, Франко!
Конец фразы я не расслышал: я обнял её, прижал к себе, чувствуя как вздрагивают плечи, и тело сотрясает крупная дрожь. Ева привязалась к парню как к родному, и оттого вдвойне переживала, от бессилия сгорая на глазах.
Шли третьи сутки после нашего возвращения в Ривет-Сити. Было множество радостных восклицаний, объятий и хлопанья по плечам. Потом пришла очередь вопросов, проклятий и требований немедленно придумать, как уничтожить логово мутантов. Не знаю, о чем думал комендант Фэйрфакс, только никто никуда не собрался. Требовать мести, сидя под прикрытием толстых стен, и воевать – разные вещи.
Для нас с Евой эти дни сжались до размеров лазарета, а время сошло с ума. Дни молниеносно сменялись ночами: часы убегали тем быстрее, чем хуже становилось мальчишке. Может быть впервые за много лет я вспомнил, каково это – чувствовать себя бессильным.
- Кхм, - крякнул Билл, - может мне пойти? Мужчину мальчишка не постесняется. Я быстро, доктор. Только вы мне скажите, что делать надо?
- Позаботься о ней, - попросил я, едва не силой отрывая от себя Еву.
Билл понимающе нахмурил лоб, кивнул мне, и ухватив Еву под руку, мягко потянул вслед за собой к комнате для сестёр.
- Франко справится, - заверил он, одно рукой обнимая Еву за плечи, а другой накрыв обе её ладони. – Нельзя же так убиваться, дорогая…Всё, что нам остается, - со вздохом прибавил Пакстон, - только ждать.

Мальчишка услышал скрип двери и застонал.
- Уходи, - едва шевеля потрескавшимися губами, прошептал он. – Не надо смотреть…смотреть на меня…
В комнате стоял тяжелый запах дезинфицирующих средств, но даже он не перебивал пропитавший все вокруг запах крови. Олег лежал, укрытый до самого подбородка одеялом. Стальной пол вибрировал под ногами, и мальчишка с трудом открыл глаза, услышав, что кто-то остановился рядом. Повернуть голову он уже не смог.
- Это Франко, - проговорил я. – Кроме меня, здесь никого нет. Билл увел Еву, сестры в соседней комнате. Мы с тобой одни.
Тонкая, бледная до восковой прозрачности рука на одеяле едва дрогнула. До самого локтя её покрывали синюшне-черные пятна: кожа лопалась, едва Ева вводила иглу в вену, и вскоре вся рука Олега покрылась кровоподтеками.
Говорить он почти перестал, и не потому, что ослабленные криком связки перестали слушаться. Он все еще слабо протестовал, когда в комнате появлялась Ева или кто-то из сестер. В остальное время он цеплялся за едва тлеющую жизнь, сжигаемый лихорадкой, оглушенный болью.
Сегодня утром, Ева сказала, он почти перестал чувствовать боль.
Ева ничего не могла сделать. Никто из нас не мог. У парнишки началось обширное заражение крови. Не нужно быть врачом, чтобы знать, что в наших условиях подобный  диагноз означает лишь одно. Долгую, мучительную смерть.
- Ты тоже, – едва шевеля губами, прошептал он, - уходи.
Олег закашлялся, тяжело задышал. На губах появилась красная пена, а затем горлом хлынула кровь. Я вытер ему рот, поправил одеяло, и вдруг заметил мокрое пятно с краю.
- Не трогай, - вдруг приподнявшись на локте, почти связно просипел он. – Не хочу…не надо!
- Закрой глаза, - посоветовал я.
Нагнувшись над постелью, я осторожно просунул руки под спину и колени Олега. Он оказался совсем легкий, как ребенок. Майка насквозь пропиталась липким холодным потом, обтянула торчащие ребра, так что я мог видеть каждый судорожный вдох. 
- Не смотри, - всхлипнул мальчишка, и я посмотрел, поднимая его на руках.
На простынях быстро расплывалось большое кровавое пятно.

Нас не тревожили несколько часов. Пакстон просунул голову в дверь, осмотрелся, приложил палец к губам, и беззвучно исчез. Я слышал, как за дверью он распекает Джои, грохочет тяжелыми коваными ботинками, и ворчит на все подряд.
Олег лежал с закрытыми глазами, но я знал, что он не спит. Мальчишка все еще переживал, не помог даже потрепанный плюшевый медведь, которого я принес и положил рядом с ним на подушку.
- Я подвел тебя.
Мне пришлось нагнуться, чтобы расслышать, что он говорит. Олег открыл мутные глаза. Кожа вокруг глазниц потемнела, глазные яблоки запали – верный признак, что осталось совсем немного.
- Неправда, - ответил я.
Олег вытянул руки вдоль тела, я видел, как его пальцы поскребли одеяло. Мальчишка умирал, но даже сейчас думал о том доверии, с которым носился как щенок с костью. Я протянул руку, и накрыл его кисть своей.
- Ты спас мою Еву, - сказал я, некрепко сжимая пальцы, - удрал от Бегемота, придумал дурацкий план, и он сработал. Ты славный парень. Немного рассеянный, излишне горячий, но у тебя есть одно маленькое преимущество перед всеми нами. Тебе есть чему учиться. И когда ты поправишься, - я заставил себя улыбнуться, глядя в немигающие, широко распахнутые глаза мальчишки, - мы наверстаем упущенное, даже если мне придется заставлять тебя усваивать науку через побои.
- Почему? – Я скорей разобрал по губам, чем услышал, что он спрашивает. – Ты столько всего знаешь, Франко…А я…Я хотел…хотел быть таким как ты…
Знаете, в тот миг словно все годы одиночества вернулись, и потребовали счет. Я слишком долго жил один. Но сейчас, глядя как Олег из последних сил сжимает мою руку, я понял, что у него нет того, чем богат я. У меня была семья, любимая женщина, верный друг. У него – только мечты. Только желание быть нужным кому либо.
Я улыбнулся, и осторожно пожал ему ладонь.
- Я был не прав, - сказал я. Олег удивился, но на вопросы сил у него не осталось. – В логове мутанта, когда ударил тебя. Странное это чувство, - признание давалось с трудом, но я знал, что именно оно нужно для умирающего мальчишки, - волноваться за кого-то. Я…оказывается, я к тебе привязался, глупый, везде сующий свой нос мелкий негодяй, - неловко завершил я.
- Правда? – слабо улыбнулся мальчишка.
- Отвали, - я заставил себя улыбнуться в ответ, поправил на нем одеяло. – Спи, наконец, или мне придется слушать тебя до рассвета?

- Дурачок, - вдруг проговорила Ева. – Какой же ты еще глупый. Ты нас всех напугал.
Она пошла вперед, не замечая ни меня, ни Билла, ни Джои. Женщины лучше себя ведут в подобных случаях. Когда надо успокоить, или выказать любовь, будьте уверены  – одна их улыбка, одно слово скажут больше, чем сотни фраз.
Олег не отрывал взгляда от Евы. Её голос дрожал, как и пальцы, когда она присела рядом с мальчишкой, ласково ероша ему волосы.  Она не смотрела на нас, но я знал, что глаза у неё влажные, и на щеке блестит мокрая дорожка.
- Я не хотел, - сдавленно прошептал мальчишка. – Не сердитесь, пожалуйста! Я просто хотел сделать вам сюрприз, - неловко завершил он, - я действительно не…
Договорить ему помешали хриплые рыдания, наконец прорвавшиеся наружу. Олег обхватил Еву за талию, прижался головой к её груди, только дыхание было слышно. Короткое, шумное, словно что-то рвалось и царапалось у него в груди.
- Чудные дела, - откашлялся Пакстон, краснея и отворачиваясь в сторону. Ева прижала к себе парня, гладила его по волосам, шептала что-то ласковое и глупое, как шепчут все матери в мире, успокаивая свое дитя. – Ей-богу, чтоб мне с места не сойти, парнишка должно быть сразу в двух рубашках родился!
Мы старательно избегали взглядов, когда я поднял Олега на руки, и понес обратно а лазарет. Короткая прогулка лишила его сил: голова мальчишки покоилась на моем плече, когда я вносил его внутрь пропахшей лекарствами комнаты. Олег спал, и на его губах едва брезжила слабая улыбка.

- Винтовка президента Линкольна, - проговорил я, укладывая на постель длинный кожаный кофр.
- Который час? - Олег приподнялся на подложенных ему под спину подушках, закрылся рукой от яркого света ночника, поморгал, прогоняя остатки сна, и неуверенно улыбнулся. – Уже утро, Франко?
Ева не спрашивала, почему я избегаю мальчишку. Она всегда все видела, и все понимала. Ривет-Сити найдет для тебя сотню занятий, за которыми не всегда вспомнишь даже собственное имя. Я искал такие занятия. Придумывал себе новые, увлекал Еву в темноту нашей каюты, и до утра сжимал её в объятиях, отгородившись от всего остального мира.
Мальчишка подтянул колени к груди, обнял их руками (тонкие, словно палочки!), склонил голову набок, разглядывая содержимое кофра. Я заметил его взгляд, быстрый, настороженный, словно он и хотел, и боялся меня спросить о чем-то. 
– Смотри внимательно, - откидывая крышку, сказал я, - показываю, как её собирают.
Строго говоря, винтовка была окончательно собрана несколько лет назад. Я случайно нашел её  среди десятка никудышных ружей, винтовок и прочего армейского хлама, который Чокнутый Дживс, самый экстравагантный старьевщик с Пустошей, гордо именовал товаром.
Еще пятнадцать лет я искал к ней подходящие запчасти.
И вот теперь винтовка лежала в кофре, сверкая надраенным до зеркального блеска ореховым прикладом.
Я разобрал её, выложил на одеяле каждую деталь, каждый подвижный механизм, разделил её, очистил как рыбный остов –  вернул оружие в первородный механический вид. Олег даже подался вперед, чтобы лучше видеть.
- Мундштук, - я показал длинную полую трубку, соединенную с пружиной и скобой, - вставляешь вот в это гнездо, закрепляешь, взводишь…
Винтовка одевалась, словно невеста. С щелчком вставали на места нужные части, закрывались просветы, замыкались камеры, скрывая наготу внутренних деталей.
- Готово.
Олег протянул руку, ласково погладил деревянный приклад
- А патроны? – Голос у него чуть дрожал от восхищения, глаза сверкали.  – Ты принес патроны, Франко? Покажешь, как её заряжают.
Я поднял винтовку, молча разобрал её, и так же молча собрал снова. Передал ему.
- Патронов мало,  - сказал я.  – Придется тебе пока изучить её так же хорошо, как собственную руку. Потом получишь патроны. Несколько.
Я не лгал: на всей Пустоши едва нашлось с две сотни кругленьких, тяжелых патронов, сорок второго калибра. Старьевщики, торговцы оружием, проходимцы, готовые всучить за бесценок любой хлам – все знали, что я ищу. Пятнадцать лет – две сотни, тридцать четыре патрона. Всё. Мальчишке хватит едва ли на пару дней, я видел, каким огнем горят его глаза, как пальцы ласкают приклад, как он прижимает оружие к груди, точно новую, большую игрушку.
- Изучай, - напутствовал я, - окрепнешь, поправишься окончательно, сходим на пустоши. Винтовка, особенно такая винтовка, должна стрелять. 
Я спиной чувствовал его взгляд, сверливший меня между лопаток. 
- Франко! – Его голос догнал меня у выхода. Я обернулся, глядя на улыбающееся, полное детского восторга лицо мальчишки. – Спасибо. Ты…
- Лишнего болтаешь, - оборвал я, захлопывая за спиной тяжелую стальную дверь.

Еву я нашел в оранжерее на корме авианосца. Вместе с двумя ассистентками она подвязывала растения, прикрепляя длинные зеленые стебли к колышкам, вбитым в рыхлую землю. Несколько больших, раскидистых растений с темными мясистыми листьями, свешивалось с укрепленного под потолком бревна. Тонкие воздушные корешки, похожие на белесых червей, шевельнулись и потянулись в мою сторону, когда на них попала струя холодного воздуха, проникшего из коридора. Будь у этих растений нос, я бы сказал, что они принюхиваются.
Ева выпрямилась, стряхнула налипшие на руки комочки почвы, и пошла ко мне через ряды зелени, бережно отводя в стороны отягощенные плодами ветки. Ассистентки настолько увлеклись работой, что я бы им поверил, если бы не слышал приглушенного смешка, и не уловил любопытный взгляд, сверкнувший среди зелени.
О нас с Евой снова стали говорить, особенно после возвращения из поселка мутантов – жители Ривет-Сити любопытны, и порой чересчур заботливы. Мы избегали чужих глаз, но я нередко сравнивал жизнь на пустоши с муравьиной возней на авианосце. На всем корабле были считанные места, где бы мы могли побыть наедине. И оранжерея понемногу сдавала позиции: тишина в помещении стала совсем оглушительной.
- Какой ты серьезный! – Улыбнулась Ева, приподнимаясь на носочки, и подставляя мне губы для поцелуя.  – Я тебя испачкаю! - разводя в стороны перепачканные землей руки, рассмеялась она, ловко выворачиваясь из моих объятий. – Ты не торопишься, дорогой? Нам надо поговорить. Эмма, - обернувшись к притихшим грядкам, позвала Ева. -  Рита! На сегодня вы свободны, я сама закончу работу.
В зелени захрустели шаги. Разочарованные девушки вынырнули на миг, кивнули, хихикнули, бросив на меня быстрый взгляд, и исчезли словно две феи среди искусственного леса, выросшего в чреве авианосца. Хлопнула дверь, стихло эхо, мы остались наедине.
- Подожди! – Ева бросила перчатки в пластиковый контейнер, шутливо толкнула меня ладонью в грудь. – Джанфранко Медичи, будь серьезен хотя бы несколько минут! – Приказала она, и уже мягче прибавила: - нам надо поговорить о Зеллабии.
Мутант надежно укрылся среди руин. Мы не вспоминали о нем все эти дни, занятые Олегом. Я надеялся, он уйдет, или его обнаружит патруль. Даже мутанты должны есть. Не знаю, чем питался Зеллабия почти неделю, но ни один из патрулей не поднял тревогу, никто не нашел гигантских следов в пыли. Зеллабия растворился среди руин.
- Ты слишком привязалась к нему, Ева.
Она вспыхнула, словно я сказал что-то неприличное. Красивое лицо превратилось в холодную маску, как всегда происходило, когда Ева злилась: брови сошлись над переносицей, губы стали одной упрямой линией, продолжаемой вздернутым подбородком, бросавшим мне вызов.
- Он помог нам выбраться, - отчеканила она.
- Он мог тебя не похищать. Из-за него едва не умер твой мальчишка.
Ева вспыхнула. Покраснела до корней волос, резкая, злая точно кобра.
- Как ты можешь, - высоким, звенящим голосом проговорила она. – У тебя совсем нет сердца, Франко. Думаешь, я не вижу, как ты себя ведешь последние дни? Как избегаешь его? Мальчику нужна поддержка. Он не виноват, что ты стал для него идеалом. Ты! Господи, - она взмахнула кистью, - на всей пустоши он мог встретить кого угодно! Он верит тебе. Разве ты ничего не видишь? Не лишай мальчика шанса, Франко. Он столько пережил у мутантов…ты не можешь быть настолько жесток…
Я прервал поток её слов. Обнял, привлек к себе, покрыл поцелуями трепещущие веки и губы.
- Чего ты хочешь от меня, Ева? – чувствуя как она тяжело дышит, спросил я. – Я не могу дать ему больше, чем уже дал.
Она пошевелилась, уперлась мне рукой в грудь, отодвинулась, несколько мгновений рассматривая, пристально, точно пыталась что-то углядеть.
- Порой ты меня несказанно раздражаешь своей непробиваемой косностью, - проговорила она. – Я превосходно изучила тебя, мистер Медичи. Ты все понимаешь. А раз так, - Ева подобрала контейнер из под пустых пакетов, перевернула его, села и сплела пальцы на колене, - мы можем вернуться к интересующему меня вопросу. Зеллабия.
-Мутант.
- Прекрати, - махнула рукой Ева. – Его зовут Зеллабия, и у него есть план. Вот что он предложил мне…

- Самоубийство. – Заключил я, когда Ева закончила говорить. – Если не попадешься в лапы мутантов, так ребята из Братства Стали не пустят.
Ева задумалась. Она ученый, но сумасшедшие идеи так и роятся у неё в голове, делая честь любому любителю приключений. Вот и за план мутанта она ухватилась с жаром первооткрывателя, которому посулили чистое место на карте, внезапно открытое на вдоль и поперек исхоженном участке.
- Пентагон лежит в руинах больше двухсот лет, - сказал я. – Если там что-то и сохранилось…
Ева пожала плечами.
- Военные хорошо прячут свои тайны, - заметила она, - разве ты забыл? Ты уже находил нечто подобное…Как тот форт…
-Не надо.
Она замолчала, пытливо вглядываясь мне в лицо.
- Я не верю мутанту, - наконец сказал я, - но если в развалинах, как он утверждает, сохранились подземные хранилища, или базы…
Я видел, как она задержала дыхание. Ева ни секунды не сомневалась, что я не пущу её в руины Вашингтона, с мутантом, в экспедицию, равную самоубийству. Она знала мои слабые места, и пользовалась преимуществом, безошибочными уколами дразня мой пыл исследователя.
- Это может быть интересно, - признал я.
-Обещаешь подумать? – Прошептала Ева, обвивая мою шею руками.
- Обещаю.
Господи, храни женщину! На какие только безрассудства они нас не толкают…

Зеллабия родился в Висконсине, на маленькой молочной ферме, скрытой среди невысоких холмов. Он не был уверен, но ему казалось, его прежде звали Джеком Феннингом, а может и Дэйвидом Ролсоном – память его подводила, но люди с такими именами прежде были в его жизни.
Он почти не помнил детства. Из смутных обрывков, Зеллабия чаще всего вспоминал толстых черно-белых коров с единственной головой, а не двумя, как у наших браминов, замерзшее озеро, на котором зимой устраивали подледную ловлю, и гонки на аэросанях.
Зеллабия говорил, было красиво, а снег не таял очень долго, укрывая толстым ковром темный, непрозрачный лед на озере. Еще он помнил, как ветер свистел в ушах, и снежинки кусали его щеки, тогда еще гладкие и розовые.
После войны от большой семьи никого не осталось. Люди бродили по руинам, оставшимся от городов, потерянные, с воспаленными глазами, потерявшие в один миг дома и близких. Мир рушился. Не было ни правительства, ни власти. Счастливчиков, попавших в Убежища, оказалось меньше чем несчастных, обреченных на медленную смерть. Раненный мир добил себя сам,  так же неумолимо, как сыпавшиеся в тот день с неба ракеты.
Джеку Феннингу тогда исполнилось всего десять.

Я слушал, впитывая каждое слово. Как он стал мутантом, Зеллабия помнил смутно. Сказал, разум защитил сам себя, утопив страшные воспоминания среди вереницы серых, расплывчатых образов. Мне все равно было интересно! Мутант казался мне надежным, неторопливым, и разговаривал так же: размеренно, понятно, так что мне, мальчишке, всю жизнь проведшему в Убежище, приходилось переспрашивать лишь особенно странные слова.
Выжившие после бомбардировок недолго сидели на руинах. Люди собирались и уходили в центр. Говорили, там осталась власть, там могли им помочь. Немощных и больных оставляли на местах. Оборванные, перепуганные дети бегали среди взрослых, разыскивая родителей, или сидели, оглушенные, среди куч мусора и обломков. Старики умирали в домах, слишком слабые, чтобы позвать на помощь, или подняться и выйти наружу.
Человечество одичало за несколько дней. Героев не было. «Каждый – сам за себя», всё чаще слышал Джек. Мародеры торжествовали: почти все магазины разграбили, едва улегся огонь от пожарищ. Не хватало еды. Озверевшие люди, вооруженные до зубов, грабили и убивали, не боясь кары. Равнодушие захлестнуло остатки человечества. 
«Жить!» - кричали сотни воспаленных глоток.
«Где ты, Бог? - вторили другие, задрав головы, с ненавистью всматриваясь в черное от копоти и пыли небо. - «Почему позволил всему этому случиться?».
Горели города. Закаты и рассветы сменяли друг друга, неотличимые, душные, полные запаха гари и разложения. Трупы были повсюду: видимые, и скрытые под землей, в домах и на садовых участках.
Дороги  заполнил горящий транспорт. Люди слишком устали и ожесточились, чтобы слышать ближнего. На раненых не обращали внимания: ручейки беженцев обтекали машину, если та загораживала путь, или безжалостно вышвыривали прежних владельцев из уцелевших авто, чтобы проехав столько, насколько хватит бензина, бросить машину посреди полей.
Джек дошел до Мэдисона, крупного города штата Висконсин. Это оказались его последние, чёткие воспоминания.

- Со времен войны многое изменилось, - помолчав, добавил Зеллабия. – Мир стал другим. Люди изменились. Ученые на поверхности еще какое-то время пытались удержаться от самоистребления, но они тоже были людьми. Я не помню, кто решил, будто новому миру нужны новые, сильные хозяева, но говорят, мы были созданы искусственно.
Я затаил дыхание. Мутанты были слишком странными созданиями, как я и подозревал, но я не думал, будто к их появлению приложили руку обычные, не мутировавшие люди.
Зеллабия усмехнулся, и вытянув руку, пошевелил толстыми пальцами.
- Я не говорил, что наш создатель был нормальным, - спокойно сказал он, - говорят, он сам стал мутантом, и ненавидел жизнь больше, чем собственные неудачные опыты. Я почти не помню того мальчика, Джека, слишком много лет прошло…Я жил как в тумане. Спал наяву. Иногда просыпался, и видел, как меняется мое тело, пока оно не стало таким, как сейчас. Я чую твою кровь, твой запах, слышу шорохи за толстыми стенами, живу намного дольше любого из вас, людей, но я заперт в этой клетке из мышц и рефлексов. Кажется, я жил во вскрытом убежище несколько лет, пока меня не прогнали свои же сородичи. 
- Но вы не тупой, - снова не сдержался я. – Вы столько всего знаете, и вы…не такой, как те мутанты в поселке. Почему?
Зеллабия покачал головой, как мне показалось с сожалением и спокойствием.
– Не знаю, - признался он. - У меня было все время мира, чтобы читать, и люди, несчастные, попавшие в лапы моим сородичам, чтобы научить меня чему-нибудь новому. Иногда я думаю, это мое проклятье.
Я промолчал. Мне казалось, я понимаю, что он имеет в виду: ведь и я тоже частенько чувствовал себя не от мира сего, а в Убежище мне не раз показывали, что я отличаюсь от других. Наверное, Зеллабия страдал от своей непохожести. Я попытался представить себе, каково жить среди кровожадных сородичей, томиться в поселке, быть ограниченным простейшими желаниями.
- Тяжело, - после долгой паузы, нарушил я тишину.
Зеллабия пожал плечами: он все принимал спокойно, и снова напомнил мне Франко. Дума, если бы наш мрачный человек-кремень позволил бы себе хотя бы немножечко расслабиться, и увидеть в мутанте человека, а не врага, она бы отлично поладили.
- Я привык. – Проговорил он, упираясь локтями в колени, и переплетая пальцы в замок. – Хотя, иногда мои лишенные разума сородичи заставляли меня сожалеть о своей несхожести. Трудно оставаться человеком, но еще труднее не дать власти вскружить тебе голову. Я давно ждал удобного случая покинуть поселок, и вот он настал.
Кресло, в котором я сидел, оказалось удобным, так что я превосходно себя чувствовал, и совсем перестал следить за временем. Вдали от стен Ривет-Сити я вновь стал свободным. У меня был интересный собеседник, и я еще не всё узнал, чтобы возвращаться на авианосец.
- И что за случай? – Подперев голову ладонью, спросил я. – Зачем надо было похищать Еву, мистер Зевс?

Убежище в поселке служило Зеллабии не только домом. Точнее, оно скорее было командным пунктом, местом, в котором укрывшись от глаз сородичей, мутант мог не торопясь обдумать все детали предстоящего плана.
Развалины Пентагона, о которых я слыхал уже второй или третий раз, по словам Зеллабии, скрывали замаскированную секретную базу довоенного правительства. Упоминания, ссылки, документы, помеченные грифом «Особо секретно» найденные Зеллабией в нескольких заброшенных убежищах и уничтоженных фортах, лишь подкрепили его уверенность – в Пентагоне что-то особенное.
- После войны там некоторое время еще действовал центр по изучению последствий ядерной катастрофы,- говорил Зеллабия с уверенностью, которая приходит путем изучения множества материалов, или личным опытом. – Наверняка сохранились и данные по разработкам оружия, убежищ, технологиям, за которыми теперь с переменным успехом воюет Братство Стали и Анклав. Кстати, тот ведь возник не на пустом месте, а вместо прежних государственной и военной администраций.
Я внимательно слушал, но пока, хоть ты тресни, не понимал, какую роль предстоит сыграть Еве. Если бы еще Франко, я бы понял: старик умный, руки у него золотые, один атомный преобразователь Медичи, питавший весь авианосец, чего стоит! Но Ева?
- Доктор Силк биохимик, - высказался я, - она ученый, а не военный.
Зеллабия усмехнулся, и – вот уж чего я не ожидал, - подмигнул.
- Она человек, - сказал он, - и она пройдет там, где не смогу пройти я.
Я присвистнул, и тут же потребовал подробностей. Зеллабия секретничать не стал, и вот что я узнал.
Мутант планировал добраться до Пентагона, сведя риск встречи с сородичами и патрулями Братства Стали до минимума. Для этого он выбрал водный путь. Собственно, другого и не существовало. Пентагон лежит на другой стороне реки, между ним и Ривет-Сити – здоровенный остров. Как сказал Зеллабия, прежде остров и берега соединяли мосты, но часть взорвали после войны, а уцелевшие со временем обветшали, и чуть больше ста лет назад, поселенцы довершили работу непогоды и времени, обрушив последний.   
- По берегам Потомака до сих пор можно найти ржавые катера и лодки, -  сказал Зеллабия,  -  вёсла сделать совсем не трудно.
Затем, вместе с Евой переплыв реку, он намеревался сделать остановку на острове, и добравшись наконец до следующего берега, идти в Пентагон. Карты Зеллабия изучил досконально, сородичей не боялся, гули мутантов не трогают, сохраняя негласный нейтралитет, а рейдеры, одичавшие собаки, кротокрысы и прочих хищники не представляют угрозы для взрослого супермутанта. Кроме когтей смерти, уродливых здоровенных созданий, способных бросить вызов мутанту, но те, по словам Зеллабии, предпочитали открытые равнины, где добыча не станет забиваться под завалы и в узкие тоннели под многотонными разрушенными громадами зданий.
- А если там всё разрушено? – Зевая, спросил я. Тело охватила приятная слабость, в ушах немного звенело.– Вдруг там одни развалины?
Зеллабия поднял руку, хищно согнул пальцы: здоровенные мускулы под желтой кожей напряглись, зашевелились как живые.
- Её ум, и моя сила, - убежденно произнес мутант, - лучшее сочетание.
Я согласно кивнул. Ева совсем не была похожа на нормальных, рассудительных ученых, всю жизнь корпящих над пробирками. Железная выдержка, когда дело касается науки, живой, острый ум и жажда знаний делали её идеальным компаньоном и напарником. Вот только Ева все таки была женщиной, и женщиной хрупкой, не привыкшей к суровым условиям пустошей.
Какие-то мысли роились у меня в голове, и я, едва разлепляя непослушные веки, пробормотал:
- Франко её не отпустит. Скажет, что слишком опасно.
Кажется, я еще что-то бормотал, но собственные слова доносились приглушенно, как сквозь плотный слой ваты. Я еще был слишком слаб, но ни за что бы не признался, что меня разморило.
Собственно, я и не признался.
Я уснул.

Проснулся я, как всегда, к моменту, когда тебе либо сообщают какие-то новости, либо требуют, чтобы ты шел невесть куда. Зеллабия потряс меня за плечо, и я, сонно моргая, осмотрелся вокруг, пытаясь понять, где я нахожусь.
- Тебе нужно возвращаться на корабль, Олег, - помогая мне ровно сесть, спокойно сказал Зеллабия. – Не хотел тебя будить, пока ты немного не наберешься сил, но дальше ждать опасно. На авианосце могут решить, что ты пропал.
- Кто? – Позевывая и колотя занемевшей во сне кистью по подлокотнику кресла, беспечно откликнулся я. Под кожей забегали крошечные колючие мурашки.  – Все думают, будто я лежу в лазарете, раздавленный немощью. Но я пойду, мистер Зевс.
- Я провожу. На пустоши уже ночь.
- Вас же заметят? – Нахмурился я. – Патрульные Ривет-Сити, охрана...
- Я провожу тебя до набережной, - уточнил мутант. – И я буду осторожен. Меня не заметят.
Зеллабия встал, и я вновь почувствовал себя крошечным рядом с ним. А еще я в душе был рад его предложению: мне не хотелось возвращаться, вздрагивая от каждого шороха. Гули в темноте видят намного лучше человека, а я был еще слаб, чтобы отстреливаться и удирать со всех ног.

Ночь на Пустоши совершенно особенная. Мне кажется, она такая была всегда, но Зеллабия говорит, до войны, чтобы увидеть красоту звездного неба ты должен был жить в деревне, чтобы свет электрических ламп не мешал разглядеть его. В городах, сказал он, люди нечасто смотрели на звезды.
Мы спустились по широким ступеням завода, и окунулись в ночь. Пистолет я сунул за ремень брюк, так что мог выхватить его в любую минуту при подозрительном шорохе. Зеллабия шагал рядом, взвалив на плечо самодельное оружие. Завод-то был автомобильным, и недостатка в оружии для мутанта не было. Зеллабия выдрал из грузовичка покрытую хлопьями ржавчины переднюю ось; в его руках она выглядела страшным оружием. Подозреваю, пользовался ею Зеллабия виртуозно и бесшумно: не зря он оставил винтовку с патронами на заводе.
В темноте квартал выглядел почти пристойно. Днем солнце нещадно обнажало дыры в стенах, показывало облезшую краску на заборах, злобно подмигивало из осколков стекла. Но ночью, о, ночью совсем другое дело! Словно город отключили от электричества, и скоро вновь вспыхнет свет, и в ярко освещенных окнах домов, на занавесках запляшут кружевные тени, а у забора   зарычит, звякнет цепью собака, и зальется лаем, распугивая тишину.
- Как красиво, - задрав голову к небу, сказал я.  – И холодно!
Зеллабия согласно кивнул. От Потомака тянуло холодом даже здесь, в двух кварталах от набережной, скрытой за покосившимися зданиями. Двигался мутант почти бесшумно, явно наслаждаясь прохладой, не забывая поглядывать по сторонам. Мы перебросили парой фраз, невольно прислушиваясь к собственным голосам, звучавшим в пустом квартале громче, чем звон бьющегося хрусталя, замолчали, и прибавили шагу. Точнее – прибавил я. Старые страхи с участием гулей вылезли с наступлением ночи, оживив тени под стенами и в провалах.

Хрум…

Я замер, и вцепился в пистолет похолодевшими пальцами. Тишина играла с нами скверную шутку: звуки разносились далеко, отражались от стен, так что лучшее, что мы могил сделать – это застыть посреди мостовой, пытаясь определить направление звука.

Хрум, хрум…

Ось со свистом описала полукруг. Зеллабия широко расставил ноги, надежно упираясь в щербатую мостовую. Хрупанье повторилось. Словно друг о друга с силой терлись жесткие пластины, а их обладатель топал напрямую, не беспокоясь, что его могут услышать. Я посмотрел на Зеллабию, липкими от пота пальцами тиская пистолет.
- Болотник? – Негромко проворчал мутант, поворачивая голову, так что казалось, он ловит звук каждым ухом по очереди. – Река близко, могут ночью вылезать в поисках добычи.
- Пистолетом их не остановить, - осипшим голосом прошипел я. Надежно укрытые хитиновым панцирем болотники редко шныряли вокруг авианосца: охрана Ривет-Сити сбивала их издалека, забрасывая больших ракообразных гранатами. Иногда, углядев одинокую особь на мелководье, смельчаки спускались вниз, чтобы добыть целого болотника: зажаренное на вертеле мясо пользовалось успехом среди охотников Ривет-Сити.
Но мне совершенно не хотелось встречаться со взрослой тварью нос к носу. И всё потому, что болотник, с его почти непробиваемым панцирем, был трудной мишенью: стрелять нужно было в мягкую, незащищенную хитином морду, или на худой конец, иметь при себе дробовик с картечью.

Хрум!?...

Несколько невыносимых мгновений мы стояли, до боли в ушах вслушиваясь в тишину. Воображение лишило для меня стены домов непроницаемой темноты, так что я почти наяву увидел болотника за углом, растопырившего клешни, и вертящего широколобой головой, словно прислушиваясь.
- Держись ближе, человек, - рыкнул Зеллабия, рывком сдергивая меня с мостовой, и отправляя к себе за спину.  Теперь я ничего не видел, но зато отлично слышал!

Хрум…Хрум…Хрумхрумхрумхрумхрум…

Пистолет чуть дрожал у меня в руке, но я шагнул в сторону, поднял его, и…
И едва не пристрелил Билла Пакстона, выскочившего из-за угла с оружием наперевес, и яростным рыком на губах. Позади, топоча точно молодой носорог, скакал Джои, с перекошенным от ужаса лицом и винтовкой, отплясывающей в дрожащих руках лихие коленца.
- Вот дерьмо! – Взвыл Пакстон, на ходу вскидывая винтовку.
- Не стреляйте! - Заорал я, пулей вылетая из-за Зеллабии, и размахивая руками почище ветряной мельницы.
Билл пробежал по инерции еще несколько метров, прежде чем каблуки его сапог, прочертив глубокие борозды в соре, замерли на месте. Джои в последний момент свернул в сторону, и не ткнулся в спину родителю носом и не промчался мимо лишь потому, что Пакстон ухватил собственного ребятенка за рубашку на спине, и дернул обратно.
Зеллабия заворчал, угрожающе размахивая осью.
- Не стреляйте, пожалуйста! – Повторил я, становясь перед мутантом. Зеллабия возвышался надо мной на добрых четыре фута, но я в тот момент не думал, что всё, что находится  выше моей головы, для Билла будет отличной мишенью. – Билл, это мой друг! Он хороший!
Несколько секунд Пакстон смотрел на мутанта в прорезь прицела, затем неохотно опустил винтовку  вниз.
- Странные у тебя приятели, сынок, - проговорил он, разглядывая Зеллабию. – Не будь здесь так темно, я бы сказал, что вижу чертового мутанта. Чертовски здоровенного, чертова мутанта!
Я немного расслабился. Билл ругался, значит, можно было поговорить, не опасаясь пальбы со стороны неожиданных гостей. Джои разинув рот, глазел на Зеллабию; винтовка в его руках дрожала как мокрый спаниель, но по прежнему смотрела ему в грудь.
- Убери пугалку, сынок, - окликнул отпрыска Билл. Джои вздрогнул, непонимающе уставился на винтовку. – Вниз опусти,  - протянув руку, и отводя ствол к мостовой, помог ему Билл.
- Это свои, - обернувшись к Зеллабии, проговорил я, кладя ладонь на его кисть, чуть выше зажатой в огромных кулаках оси. – Все нормально.
- Черта с два все нормально, - буркнул Билл, мрачно рассматривая неподвижного мутанта. Оба Пакстона подошли ближе: старший все еще настороженный, младший – с раскрытым ртом, и восхищением во взгляде. Теперь я разглядел, что одно ухо у Джои в два раза больше другого, к тому же темнее по цвету.
- Я не виноват, - перехватив мой взгляд, шмыгнул носом мальчишка. – Я зашел тебя проведать, а тебя нет. Я подождал. Потом снова пошел, а потом еще раз, а  тебя все нет и нет. Папуля спросил, куда я все время бегаю, - мальчишка потрогал ухо, - не мог же я соврать. Ну, он и пошел со мной…Я честно не хотел никого пугать!
  - Далеко ты гуляешь по вечерам, парень, - хмыкнул Билл, хлопая себя по карманам комбинезона в поисках сигареты. – В лазарете тебя нет, в каюте тоже. Хорошо еще, мой недотепа поднял тревогу, а старина Арлингтон шепнул, в какой стороне тебя искать.
Я не удержался и хихикнул. Злопамятная броня ни за что бы не упустила шанс со мной поквитаться, и с удовольствием бы пустила по моему следу целый карательный отряд, будь  её воля.
Билл достал из кармана помятую сигарету, сунул в рот, прищурился, и протянул еще одну Зеллабии.
- Курить умеешь, мутант?
Я затаив дыхание смотрел на Билла. Ева Зеллабию не боялась, Франко относился к нему с презрением и настороженностью, Джои – влюбился с первого взгляда, вон как глаза таращит! Пакстон же обратился к Зеллабии как к человеку, и мне показалось, они смогут быстро найти общий язык.
- Нет.
- Зря, - чиркнув спичкой, пробормотал Билл. – Значит, вот каких друзей ты пошел проведывать на ночь глядя? – Уточнил Пакстон.  – Франко знает?
- О чем?
- О нём, - ткнув в мутанта большим пальцем, сердито зыркнул на меня Билл. – Об этой большой желтой штуке, сынок!
- Его зовут Зеллабия!
- Хрен раз…,- осекся Билл. Он пожевал сигарету, нахмурил брови, и протянув руку мутанту, буркнул уже более миролюбиво: - Зеллабия так Зеллабия. Я Пакстон, а этот, который глазеет на тебя как пьянчуга на бутыль вискаря, мой сынок Джои.
Мутант осторожно пожал Биллу руку, причем обе стороны явно держались настороже.
- Хорошая броня, - заметил Пакстон, разглядывая потемневшую стальную пластину на груди Зеллабии. – Бьюик?
На тусклом металле, чуть пониже солнечного сплетения, красовалась эмблема, три щита, накладывающихся друг на друга по диагонали. Зеллабия кивнул, Билл удовлетворенно хмыкнул,  попыхивая сигаретой. Повисло неловкое молчание.
Я Билла винить не мог: он столько раз смотрел на мутантов как на бешеных тварей, что его поведение сейчас казалось мне маленьким подвигом. Про Джои можно было и не говорить: справившись с первым страхом, мальчишка сгорал от любопытства еще больше чем я.
- Так какого дьявола здесь происходит? – прервал мои размышления Билл. – Вы рехнулись, переть в Ривет-Сити ночью? Его же пристрелили бы еще на подходе. После заварушки с мутантами, патрули словно с цепи сорвались, палят в каждый шорох, если их прежде не окликнешь. Да и то не помогает, всё равно палят на всякий случай, а уж потом выясняют, кого черти принесли? Так я снова спрашиваю, сынок, какого ляда ты волок мутанта Зеллабию к авианосцу?
Пришлось мне скоренько просветить Билла об отношениях Франко, Евы и мутанта., прибавив, что это мистер Зевс решил меня проводить, и что мы были очень осторожны, и что едва вот не пристрелили самого Пакстона, приняв его за болотника: уж больно громко он хрустел сапогами по гравию.
- А ты думал? – Поскреб щеку Пакстон. – Мы с моим молодцом рванули тебя сыскать прежде, чем Франко или Ева узнают. Негоже женщину расстраивать, она ведь к тебе всей душой.
Я мгновенно скис. Когда я собрался пойти проведать Зеллабию, мне и в голову не пришло предупредить кого-нибудь, куда я иду. Теперь я понимал, как глупо поступил, не сказав хотя бы Еве.
- Франко не знает? – Встрепенулся я, чувствуя, как по спине пробежался предательский холодок.
- Какой там, - махнул рукой Билл, - у него проблемы в генераторной, как проклятый вкалывает. Считай, тебе повезет, если мы быстренько вернемся, пока Ева не подняла панику. Сам знаешь, у Франко тяжелая рука, а женские слезы… ээх, парень, тут даже не скажешь, что хуже! Так что прощайся, и айда домой.
Не скажу, что я был морально раздавлен, прощаясь с Зеллабией, но на душе кошки скребли. Мутант обменялся с Биллом сдержанным прощанием, усмехнулся Джои, и легко подтолкнул меня к провожатым.
- Я останусь здесь, на старом месте,- уверил меня мутант. – Не беспокойся, человечек, мы еще встретимся.
Я пропустил мимо ушей хмыканье Пакстона, помахал Зеллабии рукой, и двинул вслед за обоими спасателями, старательно глядя себе под ноги. Нечего было и думать, сохранить все в тайне от Франко и Евы. Но если встречи с Франко я почти не боялся, то как смотреть в глаза Еве, я не знал. Я не привык, чтобы обо мне беспокоились, и потому чувствовал себя теперь вдвое гаже.
- Слышь, Олег, - дернул меня за рукав Джои. Мальчишка все оборачивался назад, хотя Зеллабия растворился среди зданий почти сразу, как мы прошли несколько метров. – Он клёвый! Возьми меня  с собой в следующий раз! Пожалуйста-пожалуйста!
- Не сходи с ума, - улыбнулся я. – С нас теперь глаз не спустят, так что погоди радоваться.
     Мальчишка, разумеется, меня не услышал. Теперь его будет тянуть в руины как магнитом.
- Охренеть, - подпрыгнув, довольно улыбнулся Джои, - я видел настоящего мутанта! Вживую! Близко! Вот это жизнь!
- Вы там, - обернулся на ходу Билл, - заткнитесь оба. Не хватало еще на пулю собственного патруля нарваться из-за вашей болтовни.
Мы притихли, сосредоточенно вглядываясь в темноту, и стараясь держаться за Биллом.
- Псс, - тронув меня за руку, прошипел Джои, - а у меня есть еще одна клевая новость. Папуля с дядей Франко готовят большой сюрприз, и нам с тобой выпала здоровская роль! Я прямо лопаюсь, так у меня внутри тайна щекотится!
- Джои.
Мальчишка виновато ойкнул, остановился, и повесил голову под тяжелым взглядом отца. Билл возвышался над нами, суровый и молчаливый, и я решил не провоцировать его ненужными вопросами.
- Скормлю болотникам, - серьезно предупредил нас Пакстон, - рты на замок, и  ни слова до самого корабля. А тебе, молодой человек, - он ткнул меня в грудь коротким толстым пальцем, - вот что скажу, пока мы не пришли. Думай, прежде чем что-то делать, или куда-то идти. Франко  ни к чему твои похороны, поверь старику. Особенно теперь, когда он наконец задумал сделать Еве предложение. Так что постарайся не помереть прямо перед свадьбой, молодой человек. А теперь, - приложил палец к губам Билл, - молчок, и марш за мной. Дома наговоритесь.

-… И еще немножечко…
Я только крепче сцепил зубы. В брюхе авианосца прохладно, а в лаборатории и вовсе холодно, но с меня пот катил в три ручья.
- Будь умницей, потерпи совсем чуть-чуть…и, готово!
Я наконец смог перевести дух, растирая сгиб локтя. Ева напевала, одновременно убирая разложенные на столике инструменты в большой железный шкаф. Мне бы её уверенность! При виде шприцов у меня душа улепётывала в пятки.
- Сегодня ты держался молодцом, - обернувшись ко мне, заметила Ева. - Отличная проба!
В руках она держала пробирку, наполовину заполненную кровью. Я поспешно отвернулся. Глупо, конечно, бояться собственной крови, но меня почему-то мутило всякий раз от одного её вида.
Правда, меня мутило и при виде острых игл, а уж уколы для меня были настоящим испытанием на прочность. Но я еще не самый жуткий случай. Глубоко внутри я прятал тайную гордость:  при мысли об уколах, я сознание не терял! На фоне Вили, парня, с фигурой Геракла и бицепсами, размером с мою голову, я чувствовал себя героем.
Как-то раз бедняга Ви с кривой усмешкой подставив руку под шприц доктора Оливера, неожиданно побледнел, закатил глаза, и медленно, величественно рухнул навзничь, сбив по пути поднос с инструментами, помощника доктора Оливера, самого Оливера, и для ровного счета - горшочек с искусственной маргариткой, которую доктор держал на столе исключительно для украшения кабинета.
Нет, я точно был героем. Пока за меня не взялась доктор Силк. 
Едва я немного окреп, Ева плотно занялась исследованиями. Не проходило дня, чтобы меня не вызывали в лабораторию, пичкали пилюлями, заставляли выполнять какие-то тесты, и спрашивали, спрашивали, спрашивали…
Ева не знала устали. Не спал я - не спала и она, заставляя меня раз за разом повторять упражнения, оглушая вопросами. Я бегал, отжимался, давал измерить пульс, не совсем понимая, для чего она затеяла весь этот балаган. Она говорила, у меня интересная кровь. Ученые для меня всегда оставались загадкой; поближе узнав Еву, я понял, что не представляю, что твориться в голове у человека в белом халате.
- Есть хочешь?
Я ухмыльнулся, подсаживаясь к столу: Ева умеет подсластить пилюлю, а я всегда не против перекусить. Фрукты из лабораторной теплицы что надо на вкус, и вовсе не мутантные, как думают некоторые поселенцы.
- Как Зеллабия? – Подсаживаясь к столу с другой стороны, спросила Ева. Пробирку она убрала в морозильную камеру, халат повесила на крючок – всё, с опытами покончено, время говорить. Никогда не понимал, как она умудряется все успевать? На столе появилась корзинка с фруктами, стаканы, маленький чайник, и тарелка с холодной отбивной из брамина. Нет, Франко точно повезло! Голодать он не будет, я на что угодно готов поспорить.
- Прячется, - с набитым ртом, пробубнил я. – Как Франко? Еще не сменил гнев на милость?
Ева подняла глаза к потолку, преувеличенно тяжело вздохнула.
- Он прав, - осторожно сказал я.
- Глупости какие, - фыркнула Ева. – Его способности для Ривет Сити гораздо важнее пары фруктов и горсти земли, на которой я не знаю, что скорей высаживать.
Я захрустел яблоком, уставившись в тарелку. Франко нечасто ходил к старому заводу. Чаще всего он провожал Еву, в разговоре почти не участвовал, но когда мы возвращались на авианосец…
Билл обычно называл это «старые, добрые времена». Я – подслушанным где-то выражением  «битва титанов». Мнения разделились, и мы – я, Билл, Джои, без которого никогда ничего не обходится – чувствовали себя как блоха на минном поле. Зеллабия предложил слишком лакомый кусок, чтобы от него можно было просто отказаться.
- Если мистер Зевс прав, представь, что мы сможем сделать! – Сказал я, приканчивая остатки отбивной. Ева молча положила на тарелку еще одну, крепкую, с толстой коричневой корочкой.  –  Но Франко тоже прав. Женщине нечего делать в Вашингтоне. Это мужская работа.
Ева выпрямилась, и я отвел глаза, чтобы не ненароком не попасть под горячую руку. Ева вспыхивала точно порох, а горела и того дольше.
- Неужели? – холодно спросила она. - Даже один ГЕКК стоит, чтобы мы рискнули, - непререкаемым тоном добавила она.
Я кивнул. А что мне оставалось делать? Не знаю, на беду или на радость Зеллабия открыл истинную причину интереса развалинами Пентагона, но ГЕККи, которые теоретически мы могли бы найти, получив координаты правительственных баз, бередили не только ум Евы.
- Франко передумает, - постукивая ногтями по столешнице, улыбнулась Ева. – Я его знаю. Меня он может не пустить, но сам ни за что не откажется запустить руку в секреты правительства. Нам нужно только немного подождать. Да,- мечтательно улыбнулась она, - совсем немного. Ты закончил есть? – Встрепенулась она. – Возьми с собой фрукты, если пойдешь к Зеллабии. И далеко не уходи! Будь осторожен, Олег, - ласково пригладив мне волосы, вздохнула Ева, - мужчины, мужчины…Один пропадает невесть где целыми сутками, второй убегает на Пустоши. За что мне такое испытание?
На меня больше не обращали внимания. Я едва удержал широкую улыбку, бочком выскользнул в дверь, и только в коридоре позволил себе ухмыльнуться от уха до уха.
Хранить секрет с каждым днем становилось все труднее. Но я обещал Франко, что Ева ничего не узнает до самого момента предложения, и слово свое намеревался сдержать.
Медичи все еще не сделал ей предложения, то ли выбирал подходящее время, то ли думал.
В результате, мы – я снова имею в виду себя, Билла и Джои, - словно шпики, балансирующие на острие меча, хранили тайну, при встрече хмурили брови, обменивались многозначительными взглядами, и расходились с каменными лицами, на все корки честя Джанфранко.
Тот явно готовил что-то грандиозное, никого не посвящая в детали.

Зеллабия ждал меня только вечером; из лаборатории я освободился раньше, чем планировал, в каюте меня ждал пакетик поп-корна, так что я пошел прямиком к себе, не подозревая, какой сюрприз готовит мне день.
- Явились, сэр?! – Оглушил меня с порога Арлингтон. 
- Как дела, железяка? – Захлопнув дверь, поддразнил я. – Скучал без меня?
Арлингтон висел на своей подставке, мрачно-молчаливый и неприветливый, точно страдающий изжогой старикан.
- Что ты знаешь о скуке, мальчишка, - впервые пропустив обязательное «сэр», неприветливо буркнул костюм.
Я даже пакетик перестал разрывать, уставившись на броню с непривычным удивлением. Мы оказались вынужденными соседями, и в сущности костюм был бы неплохим товарищем, не окажись у него недостатков больше, чем достоинств. Как мне все чаще казалось, о недостатках его создатели не догадывались.
- А куда подевался «сэр»? – Возмутился я, отрывая уголок пакета зубами. Поп-корновые зерна подсохли, и лопались с треском, похожим на взрывы хлопушек. – Забыл, что значит субординация?
Арлингтон скрипуче хихикнул.
- Никак нет, сэр, - совсем тихо прошелестел он. – Тактическая уловка.
Я сунул в рот горсть зерен, с хрустом сжевал их.
- Выкладывай, – потребовал я.
- Собираетесь на Пустоши? – непривычно спокойно поинтересовался костюм.
Я вторично зыркнул на него, выуживая новую порцию поп-корна. Что-что, а слушать Арлингтон умел. И сопоставлять. А еще – отравлять мне жизнь поучениями.
- Солдат без защиты – пушечное мясо! – Бодро рявкнул костюм. – Кругом враги! И в это время, когда каждый новобранец нужен своей Родине, мы говорим…
- Эй-эй! Стоп, хватит! – Я вскинул руки, прерывая поток пафоса, хлещущего из костюма полноводной рекой. – Может воевать ты умеешь, но оратор из тебя никудышный. Уж не обижайся.
Арлингтон глухо звякнул на подставке.
- Как я  могу обижаться? – Буднично поинтересовался он. – У меня даже мозгов нет.
Я мысленно застонал: Арлингтон обладал выдающейся злопамятностью, и не упускал случая напомнить мне каждый промах.
- Не злись, - примиряющим тоном сказал я. – Но…
- Хватит трепаться. У меня есть к тебе предложение, солдат, сэр, - тоном заправского искусителя перервал меня костюм,  - от которого ты не сможешь отказаться.
Невольно я заинтересовался.
- Сделка? – переспросил я.
- Сделка. – Подтвердил Арлингтон. – Послушай, сынок, мне до смерти надоело висеть на этой подставке, как долбанному железному пугалу. Семнадцать лет, сэр! Семнадцать лет я провел на корабле, и все, что видел –  гребанные переборки этой плавучей крысоловки. Мне нужен глоток чистого воздуха! Ты окажешь услугу мне, а я покажу тебе мир таким, каким его не видел никто из послевоенного поколения.
- Какую услугу? – Заинтригованный, я подвинулся ближе к нише Арлингтона.
С глухим щелчком броня раскрылась мне навстречу. Пластины развернулись словно черные хищные лепестки. Я отшатнулся; поп-корн покатился по полу.
- Второй раз не проведешь! – возмутился я.
Арлингтон почти по-человечьи вздохнул.
- Не дури, рядовой, сэр!  - Нетерпеливо зарычал он. – Ты станешь моей плотью. Старым костям нужно молодое мясо, - расхохотался костюм. – Сотри с физиономии эту кривую ухмылку и полезай внутрь, - подстегнул он.- Обещаю, я буду нежен, как твоя первая девушка.
Я подавился смешком, и, кажется, покраснел до корней волос.
- Слушай, солдат, - сменил тон Арлингтон, - без тебя я не смогу сойти с подставки. А без меня ты до конца дней будешь кусать локти, вспоминая, как не воспользовался моим предложением.
Я задумался, а коварный костюм нанес завершающий удар.
- Джанфранко не испугался, - равнодушно бросил он.
Искушение было чудовищно велико. Я боролся с самим собой, и наконец проиграл.
- Как я могу тебе верить?
- Слово офицера! – Приободрился костюм.
Раскрытые части брони задрожали в предвкушении, и я подавил приступ подозрительности, отогнав картину удушения костюмом.
- Ладно, - решился я, поворачиваясь спиной к Арлингтону. – Только без угроз сломать мне хребет!
Пластины мягко сошлись на моих запястья, защелкнулись на груди, сжали ноги. Я пожал плечами, поднял руки, приноравливаясь к ощущениям.
- Ну как? – Почти ласково спросил костюм.
- Чувствую себя жуком в смоле, - правдиво ответил я.
- И это только начало! – Торжествующе загремел Арлингтон, спрыгивая на пол. Каюта закачалась перед глазами, пол ударил по ногам. – Выше нос, солдат! С тобой комплект медицинской брони, и я позабочусь о тебе, зеленый несмышленыш. Пустоши ждут!
- Какие пустоши? – запаниковал я, чувствуя как на плечи мне давит тяжесть, равная мне по весу. - Мы так не договаривались! Я же шагу не могу сделать!
Арлингтон замер ровно на секунду.
- Прррокльятье, - рыкнул он, - забыл, с каким материалом приходится работать. Ничего, сэр, с вами ваш старый добрый сержант, и он научит вас всем премудростям.
Никогда ничего подобного я не делал, никогда столько не маршировал, никогда не чувствовал себя выжатым досуха, оглохшим от команд, и вымотанным указаниями Арлингтона!

Отредактировано Vintro (2010-02-21 23:02:06)

2

Когда утро начинается с мелких сюрпризов – жди большой беды. Прежде всего мне удалось выскользнуть из каюты, не потревожив чуткий сон Евы. В последнее время она стала слишком напряженной: мы все чаще спорили, еще чаще примирялись с безрассудной страстью, но я видел, как она хмурится и смотрит на меня, когда думает, что я не замечаю её взгляда.
О браке и семье мы больше не говорили. Я не хотел причинить ей боль больше, чем уже заставил перетерпеть за долгие годы полураздельной жизни. Пустоши въелись в мою плоть и мысли. Ева была единственным человеком,  который это понимал. По молчаливому соглашению мы упивались каждым мигом нашей недолгой свободы. Мы забывали о настоящем и прошлом, и я ценил каждый минуту, проведенную наедине.
Мне пришлось исхитриться, чтобы тихо закрыть толстую стальную дверь в каюту, но уж лучше бы она проснулась…Тогда бы я смог не спешить на встречу с комендантом Ривет-Сити.
Фейрфакс – мужчина неглупый, но прижимистый. Мне нужны были провожатые для каравана на запад, к Арлингтонской библиотеке. Комендант счел затею блажью безумного ученого.
- Слишком опасное место, - расхаживая по рабочему кабинету, проворчал Фейрфакс. Рыжие усы торчат, подбородок упрямо выпячен: в такие моменты комендант напоминает рассерженного дикобраза. – У меня нет свободных людей, чтобы посылать их рыться в книжных завалах. Вы не хуже меня знаете наше положение, Франко. Только за последние две недели в население Ривет-Сити влилось почти два десятка семей. И переселенцев становится все больше! Я физически не могу обеспечить безопасность караванов, высылать патрули против рейдеров, да вдобавок выделять людей для ваших экспедиций! Наши запасы не бесконечны!
Фейрфакс хороший комендант, я не помню кого либо, лучше него управлявшего огромным авианосцем, но порой он не видит дальше собственного носа.
- Когда кончатся наши запасы, подумайте, с кем мы останемся, - сказал я. – Ривет-Сити растет, я бы не хотел, чтобы город превратился в сборище голодных, необразованных дикарей. Мы можем расширить границу, отстроить несколько самых сохранившихся районов, продержаться еще несколько лет на старых припасах, разводить браминов, наконец охотиться…Но мы никогда не выберемся из ловушки, в которую нас загоняет собственное невежество.
Фейрфакс прекратил расхаживать, остановился, и подозрительно посмотрел на меня.
- Поясните, - нетерпеливо бросил он.
- В нашем мире не осталось учителей. Мы можем рассчитывать только на себя и запасы старых книг. Городу нужны специалисты. Мне - материалы и толковые молодые помощники, чтобы и дальше поддерживать авианосец. Нас становится больше, Фейрфакс. Времена меняются. Машины ржавеют. Без новых рабочих рук и обученных помощников мы пойдем ко дну быстрее, чем нас прикончит голод и перенаселенность. Я не вечен, а механизмы, которые мы с отцом собрали много лет назад, стареют вместе со мной.
Фейрфакс задумался. Я видел, как собрались морщины у него над переносицей. Ему потребуется время, чтобы принять решение, но я не сомневаюсь, что он рассудит правильно. 
- Мне нужно подумать, - проговорил комендант. – Загляните ко мне вечером, Франко.

- Дело швах, - пожевывая кончик сигареты, сообщил Билл. Мы стояли в генераторной, разглядывая приборную панель: тревожных желтых огоньков на ней было больше, чем горевших ровным зеленым светом. – Не сегодня-завтра копыта откинет.
Генератор, всю неделю капризничавший точно старая дева, выдал почти три четверти обычной мощности, так что когда из камбуза примчался встревоженный дежурный техник, я лишь развел руками. Работает – пользуйся. Кто знает, что будет завтра, а в том, что наше везение по случайности ограниченно именно сегодняшним днем, я почти не сомневался.
Билл не мастер говорить, когда дело касается точных приборов. Обычно попытки Пакстона разобраться в устройстве, отличающемся от охотничьего ружья, заканчиваются уничижительными фразами и сердитым сопением. К счастью Билл умеет подмечать мелочи, способные ускользнуть от взгляда менее внимательного человека.
- Починить сможешь? – переместив сигарету в другой угол рта, хмыкнул Билл.
На приборной доске зажегся еще один огонек. Помигал, тускло вспыхнул, и неохотно погас. Пакстон многозначительно глянул на меня.
- Я не всевышний, и нужные детали не создаю. Наш малыш, - я ласково провел ладонью по поржавевшему корпусу панели, - свое отработал. 
- Прогнозы? – посуровел Билл. На панели вспыхнул красный огонек. Где-то в глубине авианосца глухо заурчало, до нас донесся сдавленный вопль. Билл выразительно чиркнул ребром ладони по горлу.
- Легче собрать новый, - признался я, двигая рычажки и уменьшая мощность.
Урчание стихло: столовая и камбуз получали сейчас только половину положенной нормы энергии, но для огромных печей на камбузе этого должно хватить. Я не мог оставить город без горячей пищи: патрули должны получать свой рацион, даже если остальным поселенцам придется грызть сухие пайки. В обществе, ограниченном неприступными стенами и защитой, страшен не бунт, а голод. Оставь людей на несколько дней без еды, и можешь проститься с дисциплиной и порядком.
- А преобразователь? – Билл задумчиво пожевал кончик сигареты. – Если запустить его? С мотоциклом у тебя получилось.
Только сегодня утром я объяснял коменданту, почему невозможно решить проблему энергии одним только «Преобразователем Медичи». Билл, как и большинство незнакомых с предметом людей, искренне не понимал, почему мы медлим, когда решение вроде бы лежит на расстоянии вытянутой руки.
Шкала, показывающая давление в насосах охлаждающей установки генератора, задрожала, и поползла вверх.
- Размеры, - следя за подрагивающим столбиком, сказал я. Билл кивнул, широким взмахом показывая, что готов к продолжению. – Для мотоцикла я построил маленький преобразователь, он дает достаточно мощности, и заправлять его топливом гораздо легче.
- Всяким хламом, - просиял Билл, - я помню.
Отец называл это «переменным топливом», вспомнилось мне. Но в целом, суть была проста и подходила под оба названия: «Преобразователь Медичи» поглощал любое зараженное радиацией вещество, и выдавал ядерную энергию. В сущности, преобразователь, который я установил в мотоцикл, был маленький реактор, надежно закрытый свинцовым кожухом.
Проблемы были в размерах. Для Ривет-Сити мне потребовалось бы нечто более грандиозное.
- У меня нет нужных материалов, - сказал я, убирая руки с рычагов и кнопок управления. Насос успокоился, но мощность генератора упала еще на одну четверть. Если так пойдет дальше, вечером придется зажечь свечи. – Понимаешь, Билл, большой преобразователь – это уже ядерный реактор. Нужны люди, умеющие обращаться с установкой, контролировать реакцию, нужно ядерное топливо.  Город потребляет немало энергии: освещение кают, камбуз, прожекторы, компьютеры в лаборатории, машины в школьных классах, зарядные установки в арсенале…Думаешь, я не знал, что когда-нибудь придется думать о глобальной замене нашего источника питания? Отец начал собирать новый преобразователь задолго до смерти, я продолжил его работу.
- И где реактор? – Удивился Билл. – Столько лет прошло!
- У меня нет нужных материалов для проекта такой величины. И самое главное – мы не можем построить реактор сами. Нужны машины, обученные специалисты.
Пакстон задумался. А когда Билл впадает в мыслительную лихорадку, от него можно ожидать каких угодно предложений.
- А где материалы взять, знаешь? – выдал он, спустя несколько секунд напряженных раздумий.
Я кивнул. Пакстон подобрался, придвинулся ближе, возбужденно сверкая глазами.
- Где?
Я сказал.
Билл некоторое время молча смотрел на меня.
- Что?! – Взревел он, багровея и сжимая кулаки. – На поклон к железноголовым ублюдкам? Уж лучше к Изгоям!
   - Изгои сами обшаривают Пустоши, выискивая уцелевшие остатки технологий, брони и оружия.
- Но Анклав! – вторично взревел Билл. – Гнусные шакалы!
Давления в четвертом масляном насосе поползло вниз. В недрах авианосца что-то глухо ухнуло. Мне пришлось на время сосредоточится на шкалах и клапанах, но тяжелое Биллово дыхание за спиной я отлично слышал. Пакстон изощренно поносил офицеров, ученых и прочих представителей Анклава вплоть до третьего колена. Неприязнь между обитателями авианосца и представителями анклава была обоюдной, но ни одна из сторон не спешила расправится с ненавистным соседом. В последнее время мне все чаще казалось, что так даже лучше: Ривет-Сити, при всей своей непоколебимой, вросшей в землю неприступности, не может противостоять Анклаву. Слишком неравнозначно соотношение сил.
Билл не хуже меня знал отношение обитателей авианосца к анклавовцам. Неприязнь впитывалась в их кровь с младенчества. Даже если некоторые за всю жизнь ни разу не встречали ни одного анклавовского солдата, ненавидеть тех считалось почти шиком. В мире, где не так много стабильных вещей, общество старательно лелеяло классовую вражду. Когда есть соперник, жить становится намного интереснее.
- Ривет-Сити у них поперек горла как рыбья кость, - вытащив сигарету изо рта, и придирчиво рассматривая изжеванный фильтр, сказал Пакстон. – Ну и что ты намереваешься делать?
Я прислушался к авианосцу. Нет, звуков не стало больше или меньше. Вот глухой, тяжелый ритм генератора, работающего с перебоями, словно изношенное сердце. Вот негромкое гудение электрических кабелей над головой, ветвящихся по потолку и исчезающих в недрах города. Подмигивающие огоньки на пульте, дрожащие на круглых циферблатах тонкие стрелки.
- Однажды все кончится, - обернувшись к Биллу, произнес я. – Но до того времени я что-нибудь придумаю.
Пакстон помрачнел.
- Когда ты говоришь с таким выражением, мне становится не по себе, - буркнул он, пытливо вглядываясь мне в лицо. – Что ты задумал?
- Для начала, - я вытер ладони тряпицей, - подобрать детали для масляного насоса. А затем проведать нашего желтокожего друга.
Билл осклабился и несколько раз двусмысленно подвигал бровями.
- Нашел ниточку к его доброму сердцу?
- Я бы сказал, - открыв дверь из генераторной, я знаком велел Биллу убираться вон, - не пропадать же ценному материалу впустую? Наш уродливый друг знает о некоторых местах больше чем я.
- Понимаю, - хмыкнул Билл, мимо меня протискиваясь в узкую дверь, - рассчитываешь поживиться его знаниями и опытом.
- Именно, - кивнул я. – Нам сейчас пригодится любая помощь.

Еще несколько часов я провел за пультом, присматривая за генератором. Рядом со столом стоял ящик с деталями, так что когда через четыре часа дежурный техник занял мое место перед пультом, я вышел в коридор, неся под мышкой неказистый, но вполне надежный новый топливный насос взамен износившегося старого.   
Возле лестницы я остановился, пропуская идущих на среднюю палубу женщин в потемневших от пота и мазута майках. Та что повыше, миловидная шатенка с мелкими кудряшками, приветливо кивнула, ухватила подругу за руку, задержалась передо мной.
- Вспомнила! – Воскликнула она. – Тебя несколько часов назад мальчик искал. Олежек!
И снова повернув голову к спутнице, дернула её за собой:
- Так вот…А я ей и говорю: Хлоя, не будь дурой! Влей капельку в его коктейль с шерри, и наш мальчик уже к концу дня будет преданно смотреть тебе в рот и радоваться нежданно свалившейся на любви! Муравьиные феромоны еще никого не подводили!
Я пожал плечами: раз не нашел, значит не слишком хотел встретиться со мной. Переложив насос на плечо, я спустился еще ниже, под саму нижнюю палубу. Над головой тянулся  низкий темный потолок, тускло горели аварийные лампы.
Внизу заметно холоднее, но возле генератора в последнее время все чаще нечем дышать. Вентиляция, древняя, как и весь авианосец, дала сбой: глухой тупик, оканчивающийся крохотной, плотно пригнанной дверью, тонул в клубах пара.
Четверть часа я убил, чтобы снять щитки, отвести трубки, вскрыть насосный блок, установить и отрегулировать сам насос, и лишь затем обнаружил, что давным-давно сменив древние шайбы на не менее старые, но еще крепкие стальные винты, не могу затянуть крепежные клипсы: ушко крепления оказалось шире, чем старые накладки. Нужного ключа я не прихватил, так что пришлось возвращаться в генераторную за гаечным ключом нужного размера и формы.
Техник дремал за пультом, и встрепенулся, когда я вошел. Отыскав ключ среди груды сваленного на полках инструмента, я открыл дверь в коридор.
В дальнем его конце, в небольшом тупичке, образованном тремя стенами, за кучей лома зажегся красный глаз. Раздался отчетливый металлический щелчок.
Я едва успел отступить за старый оружейный шкаф, и прижаться к стене. Робот-шпион выплыл из тупичка, бесшумно полетел к лестнице, ведущей на среднюю палубу к жилым отсекам. Его глазок обшаривал стены, щелчки камеры трещали с пулеметной скоростью, отмечая каждую деталь. Зависнув над лестничным пролетом, шпион несколько секунд покачивался, словно решая, куда ему направиться, затем развернулся и полетел к двери генераторной.
Здесь горят всего несколько тусклых ламп; даже шпиону нелегко засечь скорчившуюся, неподвижную фигуру и одновременно вести съемку. Робот опустился ниже, изучил замок, затем отлетел назад, разогнался, и сильно стукнулся в запертую дверь.
- Какого дьявола? – недовольно осведомился техник, просовывая взлохмаченную голову в приоткрытую дверь.
Раздался треск, мелькнул зеленый разряд. Не успев охнуть, техник упал, заклинив дверь. Шпион попытался протиснуться в щель, но бесчувственный техник, распластанный на пороге, помешал шире открыть дверь. Прижав переднюю часть с линзой к проему, робот несколько раз быстро щелкнул затвором, фотографируя видимую с его точки часть генераторной.
В это же время со стороны лестнице застучали шаги. Шпион торопливо спланировал на пол рядом с ржавым мусорным баком. Красная фотолинза мигнула и погасла.
Я осторожно сделал несколько шагов. Шпионы прежде никогда не нападали на людей. Мешались под ногами, выкрикивали рекламные прокламации, стали привычной частью пейзажа. Кроме того, робот, изображавший сейчас железный шар, знал, где искать генераторную. Я крепче сжал ключ, и выскользнул из своего убежища.
- Франко?  - раздался удивленный голос. – Ты что…
Кровавый глаз вспыхнул и сфокусировался на мне.
-Назад!
Я кинулся к роботу. Лазерный луч пропахал пол совсем рядом, я увернулся от следующего разряда, и что было сил обрушил тяжеленный гаечный ключ на яростно щелкавший глаз робота. Уверен: до того последнего момента он снимал меня, ключ, мою руку, и снова меня, уже крупным планом.
От удара шпион завертелся волчком, отлетел к стене, звучно шлепнулся об неё, развернулся и бросился мимо меня наутек. Ключ настиг его, когда шар пытался прошмыгнуть у меня над головой. Следующий удар вдребезги разнес линзу. Последним удар опрокинул робота на пол. Металл у него был крепкий, ключ оставил в нем вмятины, но на боевитость шпиона это никак не повлияло. Лазерные лучи беспорядочно били в стену, в потолок и пол, пока робот пытался взлететь.
У меня было всего несколько секунд, чтобы прикончить его. Я навалился сверху, рывком перевернул шпиона, и вонзил ключ в мягкое переплетение проводов под металлической броней.
Повалил черный дым, брызнули горячие искры, запахло раскаленным железом и горелым пластиком. Яростно вращавшийся глаз робота мигнул, неуверенно щелкнул несколько раз, а затем медленно  потух.
- Ты цел? – Олег торопливо подошел ко мне, пока я поднимался с колен, и растирал руку. Брызнувшие искры обожгли мне руку, которой я орудовал ключом: от кисти до локтя кожа покраснела, вздулась большими мутными пузырями. – Робот-шпион? Как он сюда попал?
Мне бы тоже хотелось знать, но я промолчал.
- Что? – насторожился мальчишка. – Что ты на меня так смотришь?
Я поддел останки робота носком сапога.
-  Пробрался через вентиляцию, подкараулил какого-нибудь беднягу у двери, и оглушил электрошоком как беднягу техника. Он что-то искал на корабле.
Олег круто обернулся, посмотрел на раскрытую дверь в генераторную. Я едва успел ухватит его за плечо.
- Оставь его, - успокоил я парня, - он всего лишь без сознания. Мы перенесем его внутрь, скоро очнется. Олег, - я стиснул пальцы, заставив мальчишку посмотреть мне в глаза, - роботы никогда не проникали на корабль. И они никогда прежде так странно себя не вели.
Олег нахмурился и кивнул.
- Знаю, - сказал он, - с полдюжины таких же пытались меня оттеснить к развалинам, когда я ходил проведать мистера Зевса. Я тебе не рассказывал, не подумал, что это важно.
Как всегда мальчишка упустил мелочь, способную пролить свет на странное поведение роботов.
- Важна каждая деталь, - сказал я, когда Олег закончил рассказывать о встрече со шпионами. – Когда ты наконец поймешь? Слушай, мальчик, - я встряхнул его, крепко сжал пальцы, чтобы мальчишка понял, насколько важно то, что я скажу, - твоя встреча, и визит боевитого шпиона сегодня связаны между собой. Я не знаю, что затевает Анклав, но если его ищейки появились в Ривет-Сити, это что-то да означает. Ты отличаешься от нас, Олег, Ева говорит, у тебя особенная кровь, мы с тобой видели приказ у мертвого капитана, доставить тебя любой ценой. Я не хочу, чтобы ты уходил от авианосца, пока мы не решим, что нам стоит делать дальше. Никаких патрулей. Никаких прогулок на пустоши. Затеряйся в городе, будь на виду. Ты должен быть осторожен, Олег. Можешь мне дать слово?
Мальчишка посмотрел на распростертого техника, на дымящиеся останки шпиона, и медленно кивнул.
- Хорошо, - я разжал пальцы, - теперь перенесем беднягу внутрь.
- А что с ним делать?
- Подбери, - я пожал плечами, нащупывая пульс на безвольной кисти техника, - получится неплохой шлем.

Отредактировано Vintro (2010-04-10 16:58:13)

2

Фейрфакс больше не расхаживал по каюте. Мы стояли лицом к лицу, так что я видел перекатывающиеся на скулах желваки, и крупные капли пота, собравшиеся на висках. Спорить с Фейрфаксом я не хотел, настаивать – не мог. Все необходимые слова давно прозвучали, теперь дело решали только здравое рассуждение, опыт и ответственность.
- У меня за спиной целый город, - наконец хрипло выговорил Фейрфакс, грузно облокачиваясь на стол.  – Чего вы от меня хотите, Медичи? Я не могу рисковать сотнями жизней ради одного мальчишки!
Я понимал его, и не мог винить. На его месте я бы даже не взвешивал иллюзорные «за».
Анклав наконец добрался до Олега. Патрульные описали вертолет, вооруженных людей, не раздумывая открывших по ним огонь. Анклавовское руководство знало, насколько важен мальчишка. Они умели ждать, молниеносно нанеся удар, едва представилась возможность.
- Комендант…
- Не просите! – Словно не услышав, отмахнулся Фейрфакс. – Мне важен каждый житель авианосца, но я бы отдал мальчишку собственными руками, если бы знал, что смогу получить отсрочку у Анклава! Мы не можем воевать с ними, и никогда не могли!
Фейрфакс  расправил плечи. Подобные ему люди умеют руководить, но в сложных ситуациях склонны доводить себя до безумия неумением принять решение, не испытывая угрызений совести. Фейрфакс довел себя до гнева, и теперь срывал его на мне.
- Вы знаете, что такое ответственность за целый город, Франко?  - Нагнувшись ко мне, свистящим полушепотом осведомился он. – У вас всего один приблудный мальчишка, а на меня надеются сотни поселенцев. Поэтому предупреждаю, Медичи, - комендант придвинулся еще ближе, - попробуйте только просить людей, или еще как-то убеждать меня в необходимости погони…
Незавершенный конец фразы повис в воздухе. Фейрфакс отвернулся, широко расставил руки, упираясь в столещницу.
- Ступайте, Медичи, - не поднимая головы, устало проговорил он. – Нам пока нечего больше обсуждать.
Я задержался у двери, оглянулся на неподвижную фигуру коменданта. Фейрфакс не хуже меня знал, что у Ривет-Сити не будет ни одного шанса выстоять против Анклава. Обитатели авианосца вручили ему свои жизни, благополучие родных, и он не мог их подвести.
Я не имел права требовать от него жертвы. И я знал, что теперь должен буду решить сам, как поступать дальше.
- Медичи, - вдруг окликнул меня комендант, - если ваш мальчик расскажет, чем занимается доктор Силк в лабораториях, мы снова увидим вертолеты и плазменные винтовки у стен Ривет-Сити.

Ева меряла шагами наше крохотное жилище. Услышав скрип двери, она замерла посреди каюты.
- Что он сказал? – Сжав ледяными пальцами мою кисть, нетерпеливо спросила она. Я бережно отвел её руки, привлек к себе, погладил по волосам.
- Я должен был ему рассказать о похищении.
Ева раздраженно оттолкнула меня, отвернулась, и я увидел, как вздрогнули её плечи.
- Иди ко мне, - позвал я, обнимая её за плечи, и прижимая к себе.
Она не сопротивлялась, лишь приглушенно всхлипывала, спрятав лицо у меня на груди.
- Я нашла вот это, - пробормотала она.
Прижимая Еву к себе, я забрал у неё скомканный лист, исписанный мелкими, круглыми буквами.
«…Дорогой Франко…И Ева…мама…мамочка…Я не мог сказать тебе этого вслух, но про себя я называл тебя так с самой первой встречи…Этим письмом я могу наконец высказать все, что никогда не решился бы произнести вслух.
Франко, не злись на меня, я не нарочно испортил вещи, которые ты собирал столько лет…».
Ева снова расплакалась. Я читал торопливые, рваные строчки, и вдруг понял, что у меня дрожат пальцы. Мальчишка так и не сумел сблизиться с нами настолько, чтобы рассказать, что его тревожит.
- Он собирался уйти, - подняв мокрое от слез лицо, выдохнула она. – Даже не успел дописать письмо, словно надеялся, что мы ему поможем.
Я заставил Еву сесть на койку, сел рядом.
- Фейрфакс напуган, - сказал я, не сомневаясь, что Ева услышит все, что я хочу ей сказать. Она умела держать удар, а её слабость и слезы были горем женщины, только что потерявшей сына. – Считает, анклавовские мясники вернутся на авианосец.
- Они будут его пытать, - ахнула Ева, прикрыв рот ладонью, - бедный мальчик! Лаборатория, - побледнела она, - старая скотина Фейрфакс намекал на мою работу? Мерзавец! Гнусный мерзавец, - повторила она, выпрямляя спину. – Олег угодил в лапы кровавых нелюдей, а он только думает, как бы спасти собственную шкуру.
- Шкуры сотен обитателей. На его месте я бы поступил точно так же.
Ева отстранилась, растерянно глядя мне в лицо.
- Что же делать, Франко? Олег никому, кроме нас, не нужен.
Мы молчали некоторое время, думая каждый о своем. Лампочка на потолке мигнула, погасла на несколько секунд, потом снова затеплилась тусклым светом.
- Я один, Ева, - произнес я, чувствуя как она обвивает мою шею руками. 
- Ты Медичи, - прошептала она. – У тебя всё получается. Вспомни, как мы с тобой были молодыми, сколько вместе пережили. Ты всегда знал, чего хочешь, и чего хочу я. Если у меня что-то не получалось, ты исправлял мои ошибки. Ты пошел за мной в логово мутантов, не колеблясь ни секунды, зная, что можешь погибнуть, или не застать меня живой. Но ты пошел, и мы все вернулись: ты, я, и Олег.
Она пошевелилась, достала что-то из кармана платья. В полумраке тускло блеснула серебристый кусочек металла.
- Я нашла его на полке, среди твоих деталей, - сказал она. – Я не слепая, Франко. Я ученый. У меня сохранились образцы твоей крови. Ты думал, я ничего не вижу, или не понимаю? Мы живем с тобой не один год вместе. Но я слишком сильно…
Я не позволил ей договорить, обняв, заглушив роковые слова поцелуем.
- Глупый, - грустно шепнула мне она, когда вновь смогла дышать. – Я бы ждала тебя вечно, Джанфранко Медичи. В горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть бы не разлучила нас.
Я провел ладонью по её щеке, видя как наполняются слезами её глаза.
- Я хотела и хочу семью, Франко, но я хочу, чтобы это была наша семья, твоя и моя. С нами такими, какие мы есть. Разве за столько лет мы не заслужили хотя бы немножечко покоя? И разве мальчик виноват, что в нас увидел своих давно потерянных родителей?

…- Куда ты? – Приподнявшись на локте, и прикрыв глаза от красного света аварийной лампы, спросила Ева.  – Который час?
Я повесил на плечо винтовку, нагнулся над постелью и поцеловал её.
- За полночь. Ложись спать, я скоро вернусь.
- Куда ты собрался? – Заволновалась Ева, цепко ухватив меня за ладонь.
- Потолкую с Зеллабией. Сейчас самое время: можно не опасаться чужих глаз…